Говорила Любава ещё об одной вредной выходке сокольского духа. Устав от дверей и чердака, нечто начинало донимать младших братьев и сестёр Ольги. Из-под спящих детей принималось оно тащить полатницы – доски, из которых в деревнях мастерили и полати, и кровати. И вроде явного вреда от этих фокусов не ощущалось, во всяком случае полатницей никого не молотило, но и ничего приятного не скажешь тоже. Впрочем, остались Любавины слова о том, что страха никто не чувствовал, ничего особенного…
Если бы писать не письмо, а книжку – ту, что так почитают за искусное сочинительство, у истории вышел бы чудный финал с фантастической сценой изгнания шумного духа. Только в жизни такому случаться необязательно.
Жили крошечные сироты под присмотром сестры совсем недолго. Самых младших забрали в приют в уездный тогда ещё город Кириллов, чтоб спасти от голодной смерти. Правда, спастись удалось одному только мальчику, а сестричек его не стало. Он вернулся в Соколье спустя пять лет, но почти что не жил в родительском доме – так он сам о себе написал, а спустя сотню лет та бумажка нашлась в архиве. Поначалу мальчишку забрали родственники, а потом его увёз «на города» старший брат Илья. Ольга тоже покинула Шалгу – вышла замуж. Дом с шумным духом продали, перевезли на новое место, где всё и затихло.
<…>
Думается, вы снова и снова задаётесь вопросами: неужели и вправду никто не боялся того явления в доме? Или же это игра далёких, истлевших воспоминаний, где уже нет места страхам? Вынуждена приоткрыть вам тайну: в старой Шалге домашний дух – шумный или тихий – был частью местных верований. Скажу больше: его считали членом семьи. Или… он таковым и являлся?
Отчасти секрета коснулись музейщики. В конце тридцатых они появились в шальских деревнях, и в одном из домов на Горке им показали деревянную куклу, наречённую тётей Аней. Говорили, что тётя Аня – при всей своей внешней простоте – очень уж походила лицом на одну из покойных родственниц хозяев дома. Одетая в сарафан и платок, кукла хранилась на чердаке. Прежде она бывала важной гостьей на святочных беседах, куда её приносили кудеса. Тётю Аню, наряженную в одежды покойницы, подносили к девушкам во время особого действа: обряда целования. Те девицы, которые горячо желали выйти замуж, целовали куклу, бессознательно обращаясь к ней за помощью в столь важном деле