Наташа промолчала.
– Ген, а что случилось?
– Ну, мы ведь оба понимали, что когда-нибудь кончится этот роман. Маленький роман. Семьи свои разрушить никто не собирался!
– А что случилось?!
– Да ничего. Просто вчера после утренней планерки шеф попросил остаться. Сказал, что он не любитель таких разговоров.
– Знаешь, – сказал он, это не мое конечно дело, но в медицинских кругах есть золотое правило, не заводить интрижек в своем коллективе!
– Я ответил, что в своем коллективе не завожу.
– И на том спасибо! – ответил шеф, – А вот коллеге из терапевтического отделения, это не нравиться. Попросил с тобой поговорить. Ну, собственно, и все.
– И ты, конечно, дядю испугался?
– Конечно, нет. Я взрослый мальчик. Но понимаешь, это своевременный повод закончить наши отношения. Дальше все равно начнет все увядать.
– Значит, уже вся больница знает? – задумчиво протянула Наташа.
Геннадий молчал.
Наташа вдруг вспыхнула и прижалась к его щеке.
– Ну, я не хочу, Ген!
– Давай все-таки не рубить хвост по частям! Сразу, так сразу!
– Натуль, ну не рви ты меня! А то я тоже не выдержу!
– Не выдержи!
– И опять начнется все с начала? Все! Встаем! Ты, кажется, опаздываешь!
– Уже нет! Давай будем здесь сегодня долго-долго! …И потом уйдем.
– Потом уйдем. Только ты никогда больше в отделение не заходи.
– А ты никогда больше на входе не попадайся!
– Я буду ходить через другой вход!
–А ты будешь утром смотреть на окно моей процедурной?
– Конечно, буду.
– Ты тоже хороший мальчик. И я тебя очень люблю!
– И я тебя…
***
Зажглись окна неврологического отделения на четвертом этаже. Как всегда, не включает свет в своем кабинете только Марина Сергеевна, самая молодая заведующая отделением в клинике. Ей почему-то всегда казалось, что из соседнего здания будут подглядывать, как она переодевается, посмотреть, правду сказать, было на что – молодое спортивное тело сорокалетней женщины в красивом белье, вряд ли кого оставляло бы равнодушным.
Но сегодня Марине было не до этих нездоровых мыслей.