– Логард сбежал, Ваше Величество, – ответил виноватый голос.
Альберт сжал руку в кулак.
– Найдите его! – вскричал он. – Убейте и заберите кристалл! Ты отвечаешь за это головой, Нолан!
– Да, Ваше Величество.
Шар исчез.
Бросив взгляд на окрашенные кровавым светом заходящего солнца холмы, король вышел с балкона и в ярости хлопнул дверью. Искать мага так долго, а потом упустить! У Альберта всё клокотало внутри.
Но тут в зале он увидел дочь с двумя придворными дамами.
Семнадцатилетняя Беата была точной копией матери: тонкая как тростинка, с большими зелеными глазами и необычными огненными волосами. Узкие запястья и шея, бледная кожа и невесомый шаг создавали впечатление, что она – хрустальная статуэтка, а не живой человек.
Мода предписывала придворным дамам затягиваться в жесткие корсеты и делать сложные прически. Но принцесса носила более свободное платье и редко убирала волосы в прическу. Отец позволял её эти вольности, так она ещё сильнее напоминала свою мать, презиравшую придворную моду.
– Что случилось, папа? – спросила Беата звенящим, как горный ручей, голоском.
Альберт знал, что она всегда чувствует малейшие изменения его настроения, и все-таки соврал:
– Ничего, солнце моё.
Но Беата сдвинула тонкие брови:
– Ты чем-то обеспокоен, я вижу.
Он подошёл и погладил её по рыжим волосам, волнами ниспадавшим на плечи.
– Обычные государственные дела. Не стоит переживать.
Принцесса оглянулась на своих спутниц.
– Что ж, мы собрались прогуляться в саду перед сном. Доброй ночи, папа!
И беззаботно улыбнувшись, она мгновенно упорхнула, заставив придворных дам догонять её чуть ли не бегом.
Глядя ей вслед, король почувствовал, что гнев и досада отступили перед ощущением бесконечной любви к этому нежному существу.
***
Стоило отойти подальше от деревни, как лес уже не хотел меня пропускать. Он хватал за одежду сучьями, хлестал тонкими ветками по лицу и подставлял под ноги узловатые корни. В некоторых местах мне очень хотелось применить магию, чтобы расчистить путь, но тогда королевский маг легко нашёл бы меня. Ведь колдовство оставляет след, видимый понимающему человеку. Вся надежда только на ноги и меч.
К полудню я вышел к ручью. Зачерпнув ладонью прохладной воды, я напился и сел на камень, чтобы перекусить остатками хлеба.
Вокруг кипела лесная жизнь: разливались птичьи голоса, скрипели от ветра деревья, беспокойная белка прыгала с ветки на ветку. Но это умиротворение было обманчиво. Я не нравился лесу. И я почти физически ощущал в его глубине людей, готовых меня уничтожить.