Я мотнула головой, заставляя темноту отступить.
– Я хочу вернуться к родителям. В Эдинбург.
Господин Холд покачал головой, а потом меня уничтожил. Распылил на тысячу беснующихся частиц черной пыли, неспособных более собраться в прежнюю Алиану:
– Арианна умерла три месяца назад. После похорон господин Бонк ушел за пределы крепости, в лес, и не вернулся. Твоих родителей больше нет. Я тоже узнал об этом недавно. Какое-то время назад Николас посещал Эдинбург, а по приезду сообщил мне. Ставить в известность тебя он, по всей видимости, нужным не посчитал.
В сером мире было холодно. Алым факелом пульсировал господин Холд, только огонь его больше не согревал.
– Шумиха утихнет, ты сможешь продолжить обучение, если захочешь. Общество примет тебя, у него не будет выхода. Принуждать тебя к чему бы-то ни было, я не собираюсь. Но если после сегодняшней ночи ты забеременеешь, у тебя всего два выхода. Или ты станешь моей женой, или отдашь мне ребенка.
Холд не лгал мне. Никогда не лгал. Он растоптал меня правдой.
– Надеюсь, ребенка не будет, – едва слышно выдавила я.
– Собирай вещи, Алиана. Я вернусь за тобой через пару часов, сразу после похорон. И да, надеюсь, ребенок будет. Дети – это прекрасно. – Холд коротко поклонился и, разворачиваясь в дверях, добавил: – Особенно если это дети любимых детей.
Тихо тикали наручные часы в моей руке. Входную дверь закрыли на ключ. Идти некуда. Некуда бежать. Я бросила взгляд на кровать.
Лечь. Закрыть глаза, и проснуться семь лет назад. В Эдинбурге.
Ральф проснулся от ощущения чужого взгляда. Еще глаза не открыл, но уже улыбнулся, зная, кто именно смотрит на него. Теплый, насмешливый взгляд, от которого хочется дурачиться и шутить. Над тем, кто на него смотрит, шутить.
Хорошо, что он согласился на предложение Холда. Рана от потери брата не стала меньше, но благодаря Нику Ральф снова научился любить жизнь.
– Чего пялишься? Еду принес? – буркнул Бонк и приоткрыл правый глаз.
Ник хохотнул и протянул ему пакет с чем-то теплым внутри. Судя по одуряющему аромату (слюна тут же заполнила рот), этим чем-то была какая-то выпечка. Мясная, что радовало.
– Салфетки там, – Фостер мотнул головой, указывая на металлический столик на колесиках, – вместе с кофе. Каша тоже там.
Николас посмотрел на запястье, чертыхнулся, не обнаружив там часов, и растерянно посмотрел на Бонка.