Я никогда особенно не любил стриптиз-клубы и бары, где женщины предлагали себя за деньги. Любовниц заводил немало – бешеное вельтанское либидо едва позволяло дотерпеть до конца рейда, чтобы сбросить напряжение. Но предпочитал нормальных гражданок Союза. Тех, что не трясут телесами перед мужчинами и не продаются за звонкую монету. Хотя "звонкая монета" сохранилась только как фигура речи – теперь мы расплачивались виртуальными деньгами. Я брезговал.
Но Мальрих позвал на шоу всю команду, и мне, как капитану, уже просто было не отвертеться.
Искусственная планета-станция на пересечении миллионов путей космотелепорта встретила нас приветливо. Впрочем, как и всегда. Союз любил своих героев.
Черные мундиры охотника с кожаными карманами и погонами всегда вызывали у мирных граждан необъяснимый ажиотаж. Женщины пялились на нас, улыбались. Дети тыкали пальцами и восторженно кричали. Мужчины поглядывали не без зависти. Знали бы они, какими тяжелыми порой бывают погони, кровопролитными – схватки с пиратами… Не смотрели бы так…
А, впрочем, все как всегда.
Межгаллактический космотелепорт кишел инопланетниками. Сородичи редко здесь появлялись. Вельтане не любили путешествовать, предпочитали работать на родине. Большинство соплеменников если и покидали планету, то ради службы в полиции и спецподразделениях, как я.
Максим, белокурый землянин из нашей команды, щедро раздаривал женщинам улыбки. Человеческие мужчины падки на экзотических женщин, а здесь они попадались на каждом шагу.
Похожие на полумедведей малкурты с тремя грудями в длинных свободных одеяниях неспешно косолапили мимо. Латтарны, миллиоки и мусы – теплокровные рептилии с гибкими гуманоидными телами, покрытыми золотистой, серебристой, синей и фиолетовой чешуей, семенили, держась поодаль.
Множество гуманоидных рас, вроде людей и вельтанцев, только с другим цветом кожи, глаз, волос, с рогами или хрящевыми наростами на голове, притормаживали, завидев мою команду.
Я предпочитал человечек, вартанок и вельтанок. Все остальные расы казались мне интересными уродцами, но не более.
Мальрих так воспевал сэлфийский театр, что команда возбудилась не на шутку. Цилиндрическое здание, этажей эдак в тысячу или больше не особенно впечатляло. Интерьер шестисотого этажа, где располагался театр – тоже.