– К чему ты клонишь? – Дерек выдохнул.
– Он твой друг. Ты понимаешь, что это означает? Назови хоть одного, кто бы, не был замешан в дерьме? Кто реально занимался бы благотворительностью, а не убивал ради удовольствия? – Что? Правда глаза колет, Киганс? Судя по его взгляду, я попала в точку.
– Оставим этот разговор на потом. – Проворчал он. – Считай это нашим первым, настоящим свиданием. Давай не будем портить друг другу настроение.
Свидание? Вот что-что, а я точно не расцениваю поход в кино, да еще и в компании предполагаемого преступника, свиданием.
– Это не свидание. – Буркнула я, скопировав его позу.
– Как скажешь.
Проклятье. Говорить он не желает, и отвечать на вопросы тоже. Я вроде как не первый день работаю журналистом, а фильтровать слова до сих пор не научилась. Убедить Дерека в том, что мне известно о Морено только со слов Мии, не получилось, хотя я и хорошо выкрутилась. Ох, язык мой враг. Едва ли Джулиан посвятил подругу в подробности своего бизнеса, иначе, вместо кинотеатра, мы бы пошли в дорогой ресторан. Я заерзала на сидении, не зная, чем занять себя пока едем до нужного места. Сидеть спокойно, под звуки рычащего двигателя, тоже не улыбалось.
– Чем занимался эти три недели?
– Работал.
Ощущение, будто я пытаюсь пройти сквозь бетонную стену.
– Дела в клубе?
– Ага.
Пожалуй, я пытаюсь пройти сквозь бетонную стену, обнесенную колючей проволокой с током и ядом на кончиках шипов. То еще приключение.
– Не хочешь спросить, чем я была занята? – я снова повернулась к нему, наблюдая за его мрачным лицом.
– Захочешь, сама расскажешь. – Он передернул плечами.
Когда мы добрались до кинотеатра, мое настроение было испорчено. По большей части тем, что Дерек отказывался вести себя, как обаятельный жигало, а вместо этого объявил мне бойкот. Плюс ко всему, я была не готова к встречи с Морено. Энди, дай он мне больше о нем информации, я бы морально подготовилась. А так… придется действовать вслепую, что не совсем хорошо. Выбравшись из машины, я обвела взглядом двухэтажное здание с широким навесом, подсвеченным золотыми, светодиодными лентами… и в тоже мгновение, в голове всплыло воспоминание из детства. Черт бы побрала свое подсознание. Это же был тот самый кинотеатр, в который меня водили Джонсоны. Да, это был он и за девять лет, ни внешний вид, ни кислотно-розовые буквы «Liberty», ничуть не изменились. Мне стало тяжело дышать. Такое ощущение, будто мне снова пятнадцать, а опекуны лелеют надежду, избавить меня от страданий. Другие бы плюнули, дескать, прошло четыре года, можно и забыть… нет. Не знаю, почему они так переживали за меня, но я никогда их об этом не спрашивала. Возможно, у Джонсонов было свое горе, о котором они никогда не говорили.