– Не хочешь отвечать?
– Если скажу, что убил их в другом месте, а потом почему-то оказался в степи, ты мне поверишь?
Дознаватель округлил глаза и резко сменил тему:
– Жить хочешь?
– Не хотел бы – позволил бы тем придуркам себя убить.
Узкоглазый принялся сверлить меня взглядом, словно пытаясь пробиться прямо в мозги и прочитать там ответ на интересующий его вопрос. Через минуту осознал тщетность своих попыток и напыщенно произнес.
– Хорошо. Мы отвезем тебя в Ибериум. Там найдут способ докопаться до правды в твоих туманных речах.
– Ладно, – кивнул я. – Только учтите: я ни разу в жизни не ездил на лошади.
– Наглая ложь! Любой дрег с детских лет в седле. И неважно, кто под этим седлом: конь, вилорог или длиннозуб.
«Эбонитовые ежики! Куда меня занесло? Какие, нафиг, вилороги с длиннозубами? Может, этот басурманин бредит?»
Сеть с меня так и не сняли. Помогли забраться на лошадь, усадив почти на шею бедной лошадки, и отправились в путь на ночь глядя. Я – с пацаном на одном скакуне, усатый – на другом.
«Ибериум? Это где? Если это монголы… Нет, он вроде говорил о великих магах Миригии. Секта, что ли? Хотя, невероятные превращения отморозков, тесака, ствола и тубуса… Иллюзии? Ага, со всеми болевыми эффектами. Как там Васильев говорил – «с полным погружением»?
Обыскивать меня не стали, кинжал и торбу тоже оставили. У меня вообще сложилось впечатление, что у всадников возникли сомнения относительно моей принадлежности к дрегам. Особенно после того, как конвоиры увидели мою «езду» верхом.
Мешок картошки – и тот выглядит на лошади грациознее. Полагаю, бедному животному от моей костлявой задницы доставалось примерно так же сильно, как мне – от ее спины.
«Надеюсь, в Ибериуме мне не устроят личный досмотр, а то ведь из-за синих пятен на пятой точке могут снова записать в дреги. Обидно, когда твою судьбу определяет вид седалища, пусть даже собственного! Ладно, до города еще добраться нужно, а пока бы понять, откуда я знаю их тарабарский язык? За все школьные и студенческие годы я не продвинулся дальше двух фраз – «май нэйм из Платон» и «Ландон из э кэпитал оф Грейт Британ».
Конвоиры во время пути постоянно переговаривались, и в их голосах я чувствовал тревогу. Каждый час мы останавливались, давая передохнуть нашей несчастной кобылке, а старший басурман в это время отправлялся на разведку. Не знаю, что именно ему удавалось разглядеть в ночной темноте, но один раз мы были вынуждены сменить курс и сделать большой крюк.