– Я спать пойду, – первым сдался Саша и хлопнул дверью в ванную. Дверь плохо закрывалась, но ремонт в доме Громановские пока делать не планировали – деньги копили. Скрипы, потрескивания – всё это осталось от прежних хозяев. Дом ещё не признавал их новыми хозяевами, в нём даже кота не было. Не завели.
– Слушайте, мы уже лето здесь прожили, а традиции предков так и не исполнили, – вспомнил вдруг Николай Николаевич.
– Это ты про что? – спросила Елена Николаевна мужа.
– Прежде, чем самим заходить в дом, нужно было через порог кота пустить или кошку.
– А мы с Анечкой с самого начала тебе об этом говорили. Ты нас не слушал. Мы даже на выставку ходили и сайты смотрели про кошек.
– Да, смотрели. Я выбрала кошечку. Давайте заведём, а то ведь в доме мыши, и потом, скучно без животных. Я её буду молоком поить, – обрадовалась девочка.
– Интересно, переступит она порог дома или нет… А если не переступит?.. Что они чувствуют? Что такое опасность для них? Почему у людей нет таких качеств? – Николай Николаевич ещё пытался продолжить вечерние посиделки, но глаза его закрывались, он позёвывал как-то устало, прикрывая ладонью рот. – Ну скоро там Саша? Лучше бы я первым пошёл.
Дверь наконец вздрогнула и открылась, Саша словно выбил её; делать что-то тихо он не умел. Пытался, когда папа начинал ворчать, но лучше от этого не становилось, чем больше Саша старался, тем больше шума производил.
– Ну наконец-то… Слон в посудной лавке… В этот раз ты без телефона там сидел? – спросил Николай Николаевич.
– Без телефона. Спокойной ночи, – юноша проскользнул в свою комнату и закрыл дверь.
– Анечка, теперь ты. Зубы, ноги, мордочку…
– Сама знаю. И у меня не мордочка, а лицо…
– Тэ-э-э-кс, сейчас кто-то договорится и в лоб получит.
– Я догадываюсь, кто.
– И я догадываюсь…
– Я тоже…
– Пока вы оба развлекаетесь, я давно бы уже умыться успела. Говорите хоть всю ночь. Но помни, Анечка, я подниму тебя в семь часов, – Елена Николаевна закрыла за собой дверь в ванную.
– Я вовсе не развлекаюсь, а приучаю к порядку барышню.
– А я вся в тебя… Какой ты, такая и я. Я же на тебя похожа.
– Ах ты воробышек мой. Ну за что я эту девчонку так люблю? Вот этого поросёночка грязненького, хрюшечку, свинюшечку свою, – папа обнимал доченьку и понимал, что счастье его вот в ней, в этой девчонке.