На пути героя встали три индивида. Смеющиеся лица, сигареты в зубах и всё, что описывает внешность деклассированного элемента, разумеется, были при них.
– Куда путь держишь, родной? – спросил, по всей видимости, старший из шайки.
– Никуда собственно, так, прогуливаюсь. А с кем честь имею разговаривать, господа?
– Какие мы те господа, гони бабки и иди по добру по здорову. – Сказал второй.
– Как я понял, вам нужны мои финансовые сбережения. Чтож, я готов отдать их, если вы, друзья, отгадаете загадку.
– Слышь, идиот, ты не понял что ли? – Второй замахнулся и готов был ударить, но главарь остановил его.
– Ну, давай, мы послушаем.
– Благодарю. Она довольна простая, и думаю, вы легко ответите на неё. Так вот, Зачем крокодилу нужны слёзы?
Главарь и второй замялись, а третий усмехнулся и ответил: «Чтоб плакать». Герой молча достал из кармана деньги вручил третьему, и под удивлённые взгляды этих троих медленно с достоинством удалился в сторону своего дома.
Стена от полуразвалившегося здания, у основания которой бесхозно валялась груда красного кирпича и разных обломков, покрытая многолетней пылью, казалась смеющимся памятником ещё бьющейся в конвульсиях эпохи. Он упорно вглядывался в неё, как будто пытаясь взглядом попасть внутрь её существа. Это был жаркий летний день, время, которое было бы несправедливо назвать вечером, но и днём он не был, что – то очень среднее. Он сидел тут уже около получаса и всё смотрел, смотрел на стену. Возможно, его искали, ведь он должен был встретиться с кем – то, как он думал тридцать минут назад очень важным.
Пиджачок аккуратно лежал рядом на земле, длинные тёмные волосы спали на лоб, рубашка намокла от пота и теперь неприятно липла к телу, кисти рук упирались в землю за спиной, а ноги в лёгких брюках с туфлями лежали впереди, предоставленные сами себе. Портфель, лежавший в двух шагах от хозяина, как будто дополнял эту композицию, составлял с ней единое целое, связывал всю реальность своим существованием. Вообще всё вокруг него действовало, выполняло свою цель. Только он, как ему казалось, бездействовал, отдавал роли окружающим его предметам, частям своего тела. Сердце билось, глаза смотрели в стену, рассудок, запертый в этой тесной для него коробке под названием голова, ужасно бился о стенки мозга и истошно кричал.