Никогда не тянуло к женщинам. Мне сложно было понять Надину любовь к личности, не зависимо от пола. Но до этого момента она никогда не предлагала мне ничего подобного, зная о моей ориентации. Наверно, в любое другое время, я бы отказалась, но её слова и выпитый алкоголь раззадорили настолько, что грани реальности смешались и мне до трясучки захотелось выдать что-нибудь несвойственное моему спокойному темпераменту.
Я поставила на стол бокал, наклонилась к Наде. Она сделала то же самое. Коснулась пальцами моей щеки и припала ртом к моему рту. Сперва нежно провела губами, отчего по коже моментально пробежали мурашки. Мягко прикусив мою нижнюю губу, она оторвалась подняла на меня глаза, в которых явно читался вызов.
Подняв руку, я положила ладонь на затылок подруги, притянула её к себе и, разомкнув губы, впустила её язык. Её поцелуй был осторожным и мягким, как прикосновение хрупкого розового лепестка, и терпким от привкуса вина на языке. Мне показалось, что в кухне стало тише. Я прислушивалась к звукам и своим ощущениям. Но слышала только наше дыхание и чмоканье. Обезумев вконец и желая опровергнуть обидные слова подруги, я принялась играть своим языком с ее, врывалась в её рот, щекотала нёбо.
Когда напор Надьки стал усиливаться, я резко убрала её руки со своего лица и отодвинулась.
– Ну ладно, – нервно сказала я и сделала глоток. – Всё? Теперь не монашка?
Надька облизнула губы и засмеялась.
– Ну, целуешься ты совсем не как монашка.
– Как-будто ты знаешь, как целуются монашки.
– Не знаю. Зато теперь я знаю, как целуешься ты.
С хитрым прищуром она подняла свой бокал.
– Отныне это число будет записано в календаре, как день, в который Элис потеряла свою гомосексульную девственность, – она стукнулась о мой бокал своим и расхохоталась. Мне тоже резко стало смешно.
– За потерю девственности, – хрюкнула я, едва не расплескав вино на халат.
Мы продолжили общаться и пить вино, как ни в чем не бывало. Ближе к полуночи, разошлись по комнатам. Я легла спать, в надежде, что снов сегодня не увижу. Особенно после того, что произошло на кухне. Подсознание – та ещё мутная штука, всякое может выдать, а я потом наяву разгребай и мучайся.
– Sijoituksesi on hyvissä käsissä*, – произнес хриплым голосом мужчина, откидываясь в кресле и закатывая рукава.