– Опять Фалько за своё… – пробормотал мужчина, лежащий набекрень, в помятой после тяжёлого сна кровати. У него были светлые, почти пепельные длинные волосы и густая щетина, большие синие круги под глазами. Говорил он совершенно невнятно, сухо, в словах его как бы между строк сочилась неприязнь, причём глубокая.
– Если вдруг сегодня решишься выйти из затворничества… Эх, да что ж я… В общем, ключи, как всегда, подвешены на крючок, – продолжила женщина, понимая маловероятность такого исхода. Ушла она не сразу после сказанного. Видно, в ожидании какого-то ответа, но его не последовало.
Стоял пасмурный день. Деревушка была небольшая, но вполне разнообразная по части сооружений. Всего около пятнадцати домов, таверна и ратуша, незначительная в размерах ферма (видно, общая) и кузница, а также несколько торговых лавок, в которых никого не было. Все строения выглядели старыми из-за того, что были бревенчатыми. А как известно, бревно имеет свойство гнить и просаживаться. На большаке, проходившем через центральную улицу, всегда проезжали торговцы, травники, военные, бандиты и некоторые другие отбросы общества, о которых не принято говорить. Но больше чем на ночь никто не останавливался, потому что деревни такого типа по обыкновению являлись только перевалочными пунктами.
– Как мне охота что-нибудь выпить… А лучше бы хорошенько нахлебаться… Потом было бы здорово навестить… Как же все паршиво… – недоговорив, пробормотал себе под нос Адияль. Глаза юноши были пусты, хотя, наверное, потому что он умело скрывал свой взгляд. Редко показывал кому-то их при диалоге больше, чем на мгновение. Впрочем, так было не всегда… – На импровизированный завтрак от госпожи Фалько, видимо, подана яичница, как обычно. Аппетита нет. Ладно, пусть будет. Потом.
Адияль по армейской привычке натянул портки и нацепил рубашку вместе с кольчужной накидкой. Потом взял меч с золоченой рукоятью и кинжал, внёс их в ножны, повязанные на поясе из медвежьей кожи. Взял ключи, подвешенные на небольшой еле заметный крючок, торчащий из конца крыши, доступный изнутри хаты, так как одна дощечка у потолка уже давно выпала.
Дом, в целом, назвать новым было невозможно. Крыша уже начала гнить, дощатые стенки выглядели неважно, а внутренности были бедны мебелью и не отличались уютом. Вся немногочисленная посуда была покрыта пылью. Кроме лишь той, из которой ел сам Адияль. Книжный шкаф – единственная мебель в доме, которая не выглядела пусто. Хотя, вероятно, книги из него доставали нечасто.