Но мальчишка был живым. Адияль подкинул ему сотню золотых монет – последние деньги, которые оставались у него после покупки тулупа. Дебелдон поддержал друга и подал бедняге ещё полсотни золотых и двадцать серебряных, отдав, таким образом, почти все свои наличные, оставив себе на крайний случай пятьдесят серебряных. Солдаты спросили у мальчика, почему он так дурно выглядит и плачет. Выяснилось, что ребёнок жил в бедной семье простого лесника, который погиб от рук местных бандитов около месяца назад. После этого семье стало не на что жить, а мать заболела чахоткой. Мальчишке пришлось самому зарабатывать на пропитание и попрошайничать у местных жителей, но и те были не слишком богаты и редко могли помочь. А день назад погибла и его мать, из-за чего он и плакал. Солдаты предложили мальчишке, чтобы они привезли его в детский дом или на крайний случай в «звериную академию». Несчастный отказался. Дебелдон снял тулуп и отдал его мальчику со словами:
– Сынок, прости нас, что ты живёшь в такое время. Но, пожалуйста, если ты услышишь меня… Помни, что рано или поздно жизнь наладится, если ты будешь в это верить. И… я верю в это. Ты мальчик, сразу видно, волевой.
– А знаешь, поезжай вот куда… – И Адияль рассказал мальчику про лагерь вдали от этого места, где его примут, как родного, и где он сможет обрести семью. И объяснил, как туда добираться и куда идти, к кому обращаться.
Сирота после немного улыбнулся.
Адияль и Артур поехали дальше, несколько раз оглядываясь на мальчишку, а он поглядывал на них.
– Знаешь, Адияль, – начал Дебелдон, – а ведь он напоминает мне себя. Я ведь тоже сиротка. Отец нас с мамой бросил, когда я ещё совсем маленьким был, а она не могла меня прокормить и отдала в Академию Зайца. Жаль, что я не понимал тогда, что она хотела меня уберечь. Очень сильно плакал. Школьные меня поддержали, конечно… Но мне этого было мало. Я очень хотел лишь одного – обнять маму, которая меня бросила… Но, оглядываясь назад, я вспоминаю лишь друзей с «Зайца». Какие бы невыносимые и дьявольские тренировки ни были там, все равно с теплом смотрю на те деньки, на друзей, товарищей. Правда, где все ребята, я понятия не имею. Растерялись все в мире огромном.
– Да… Как ты любишь говорить… Судьба – материя неподвластная контролю.
Тем временем до дворца Урвалл оставалось чуть менее двадцати миль езды. И они ещё долго беседовали о войне, политике, судьбе и многое другом. Солнце уже близилось к горизонту, а до дворца Урвалл оставалось всего около десяти миль.