Между прочим, этот способ абсолютно снимает проблему запоминания текста во время исполнения на сцене, поскольку сольфеджирование как бы ведет тебя за руку и ошибки памяти просто исключены[2]. Думаю, что эта связь между написанным и звучащим определила тот факт, что во время учебы в училище я был признан лучшим чтецом с листа на баяне.
Второе музыкальное «событие» заключалось в следующем. Как-то однажды (на втором курсе училища) я купил на рынке в магазине уцененных товаров пластинку с записью Второй симфонии Брамса. Оркестром Ленгосфилармонии дирижировал Курт Зандерлинг. Пришел домой, послушал всю симфонию и, естественно, ничего не понял. И тут я задумался. Брамс – гений? Безусловно, гений. А если я ничего не понимаю в его музыке, следовательно, я не музыкант. И тут передо мной встал поистине гамлетовский вопрос – быть или не быть? В отчаянии, без всякой надежды, я начал переслушивать симфонию раз, другой, и тут что-то начало проявляться, как в ванночке с проявителем фотоснимков – сначала темные места, затем те, что посветлее, и так далее, до тех пор, пока не «проработалась» вся картина в целом. Я испытывал наслаждение от слушания уже знакомой музыки и довел ее знание до такого уровня, что смог спеть всю симфонию (естественно, сольфеджируя) наизусть по мелодическим голосам. Сейчас я на такое уже не способен. Главный вывод тогда гласил: оказывается, теперь мне будет доступна для понимания (иначе говоря – любви) любая классическая музыка. Единственное условие для этого – ее надо просто слушать.
Однако пора возвращаться к событийной стороне изложения. Итак, Барнаульское музыкальное училище я окончил в 1961 году. На госэкзамен по специальности сам себе подыскал программу: Экспромт As-dur Ф. Шуберта, Вальс D-dur А. Глазунова, русская народная песня «То не ветер ветку клонит» в обработке А. Суркова, Чакона Баха – Бузони (переложение Гвоздева) и финал Концерта для баяна с оркестром Н. Речменского. По распределению я должен был преподавать в музыкальной школе в городе Камень-на-Оби, но Пётр Павлович Спирин (директор училища) позже аннулировал это распределение и оставил меня в училище в качестве преподавателя, тем более что я сообщил, что поступать буду на заочное отделение. Дело в том, что у меня не было приличного инструмента, чтобы учиться на очном отделении, а училище выделило мне вполне сносный тульский баян.