Вера. Оказывается, и на блокадном пайке можно экономить, откладывать на черный день.
Лидия Петровна (накаливая себя). Да, да… Фантазия, но я не могу смотреть молча, как ты чахнешь от апатии… Нельзя быть такой, Верочка. Задор, пусть крайности – только не молчать. Молчать и думать, Верочка.
Вера. Опять хотите поссориться, как в прошлый раз… Масло, масло… Плюньте на него. Всё равно.
Женщины присаживаются рядом у печки, молчат, зачарованные огнем.
Лидия Петровна. Скрипят, сырые. На углу, у железного садика, дом двухэтажный деревянный ломали на дровишки для госпиталя. Нам бы бревнышко приволочь. Порох. Хотя бы балку какую. (Пауза.) Ты так испугалась, когда я тебя позвала. Думала, что извещение. А он, бессовестный, не хочет даже ответить на твои письма…
Вера. Мне всё равно.
Лидия Петровна. А вчера опять на почте перебирала эти залежи писем. На тебе лица не было, когда ты вернулась. Я уж подумала: «Нашла». Но разве найдешь? Мне страшно было посмотреть – тонны неразобранных писем, неразосланных. Хаос. И кто пишет, кому пишут, смешалось… Ты не ходи туда, Верочка. (С обидой.) Молчишь, все время молчишь. Я, конечно, может, и устарела. И такая усталость. Но ты… Мне становится страшно. Ты была гордая, пусть и резкая порой, а сейчас – старуха в восемьдесят лет. После того ужасного письма. (Возмущенно.) Пётр, Пётр… Ничего не знает, не представляет, как мы живем, существуем при коптилке, а осуждает с горячностью мальчишки.
Вера. Все-таки читали письмо то?.. Это же некрасиво, тетя. А еще учили.
Лидия Петровна. Я и виновата! Твою переписку нетрудно найти даже в туалете, так ее ты хранишь! (Иронизирует.) И откуда мне было знать, что оно последнее? Любящий муж – и ни одного трехугольничка, а мы ждем, надеемся… И я ему доверилась. Нет, это простительно тебе, но мне, стреляной вороне! Комнату вам предоставила…
Вера. Хватит, тетя!
Лидия Петровна. Он пожалеет. Ну да война многое спишет, сгладит. И не взять в руки перо… А как бы вы могли жить! Ради вашего будущего…
Вера. Хватит… Не надо мне такого будущего… Я не хочу, понимаете? Одна останусь. Вдова. Хуже. А жалеть, вмешиваться, поймите, нечего. Никому.
Лидия Петровна (изумленно). Ты считаешь себя все-таки виноватой.
Вера. Не знаю… Тогда – да, а сейчас… Не знаю. Мыслей много, а голова – пустая бочка. Вопросы, одни вопросы, а ответа нет. Ненастоящие они, тетя: от обиды моей.