– А кто теперь является вашим вождём?
– Сын вождя племени Тумбата. Его имя Нгалума, как и его отца.
Нгалума был мужчиной средних лет, в его густых, слегка подёрнутых сединой волосах было украшение, сильно напоминавшее человеческую кость, а на шее висели бусы из клыков какого-то животного. Из одежды на нём были штаны из хорошей плотной ткани, явно приобретённые в городе.
Есекай заговорил с ним на местном языке и сказал что-то, показывая на Шелдона и остальных.
– Ну, здравствуй, принц, – с заметным акцентом произнёс Нгалума на языке нортов.
– Здравствуй, вождь, – ответил Шелдон. – Рад, что ты знаешь мой язык.
– Пришлось. Надо было как-то говорить с белыми людьми. Конечно, все понимают язык оружия, но даже мой отец знал, что иногда можно всё решить без копья и бумеранга.
– Я привёз вам подарки, – сказал принц. – Неру, Рэнди, давайте сюда.
Те достали из своих сумок трубки, мешочки с табаком, бусы и игрушки.
– Благодарю, – улыбнулся Нгалума. – А теперь скажи, зачем пришёл?
– Хочу посмотреть, как вы живёте. Мой отец приказал не мешать вам и позволить жить так, как вы пожелаете. Соблюдается ли это в Аранте?
– Что ж, я покажу тебе, как мы живём, – сказал вождь, проигнорировав последний вопрос.
Экскурсия по поселению оказалась короткой, будто Нгалума проделал это всё лишь для виду. Феликс постоянно озирался на любопытствующих местных, которые пусть и не подходили близко, но смотрели на гостей, как норты смотрят на верблюда в зверинце. Юные девушки хихикали, а кое-кто даже показывал пальцем на него и Рэнди. Неру явно был прав, когда шутил по поводу их популярности у местных.
– Если бы ты раньше предупредил нас о том, что придёшь, мы бы подготовили для тебя праздник, – проговорил вождь, когда они вернулись к его хижине.
– Да я не особо люблю праздники, – ответил принц.
– Моя жена уже приготовила обед, – Нгалума снова проигнорировал последнее замечание Шелдона. – Заходите в дом.
Убранство хижины вождя было довольно скромным, хотя на стене Феликс обнаружил несколько ножей и даже пистолет. Противоположную стену украшали человеческие черепа, от чего по коже сразу бежали мурашки. У очага сидела дородная темнокожая женщина, одетая в юбку и широкий лифчик. Из украшений на ней были лишь массивные бусы, висевшие в ряд. Улыбнувшись, она начала раскладывать похлёбку по мискам.