После этих успехов Юлиан вернулся за Рейн, поскольку уже начиналась осень. Начальник его кавалерии Север, который вёл военные действия вблизи Кельна, тоже стал отступать к западу. Это он первым наткнулся на следы франкского отряда в шестьсот воинов, который, пользуясь отсутствием римских войск, вторгся на земли у Мозы, а затем занял развалины поселения на берегу этой реки. Юлиан немедленно повернул и окружил городок укреплёнными кордонами. Наступил декабрь. Франки и не думали сдаваться, а Юлиан, заботясь о своих людях, не пытался их штурмовать. В январе ударили морозы. Оголодавшие и измученные франки сдались на пятьдесят четвертый день осады. Их отправили ко двору Констанция, чему тот был несказанно рад.
А весной 360-го Юлиана перед многочисленным войском провозгласили императором, а его жену Елену – императрицей.
– Да здравствует август! Да здравствует августа! – раздался крик легионов, к которому примешивался грозный лязг красных щитов. – Великий и вознесённый вождь! Счастливый покоритель племён и царей!
– Давно уже, Юлиан, я тайно стерегу двери твоего дома, желая возвысить твоё достоинство, и уже несколько раз я удалялся, словно отринутый. Если и теперь я не буду принят, когда столько людей единодушно желают тебя возвысить, то я уйду в унижении и горе… – тихо произнёс его преданный друг Марцеллин. – Да здравствует август! – затем воскликнул он, облачив Юлиана в императорскую порфиру.
Позднее Юлиан написал Констанцию письмо следующего содержания: «Если ты хочешь мира, я предлагаю его тебе от всего сердца; но, если ты хочешь войны, я принимаю вызов».
А спустя ещё несколько дней императрица пригласила Юлиана в свои покои. Едва он вошёл, она резко отпрянула от окна и быстро направилась к нему – это было так не похоже на спокойную, нежную Елену.