Матрена.
А из двора, милая. Сынка проведать пришла. Рубах принесла. Тоже свое детище, ведашь, жалко.
Кума.
Да уж такое дело. (К Анисье.) Хотела, кума, красна белить, да, думается, рано. Люди не зачинали.
Анисья.
Куда спешить-то?
Матрена.
Что ж, сообщали?
Анисья.
Как же, вчерась поп был.
Кума.
Поглядела я вчерась тоже, матушка моя, и в чем душа держится. Измадел как. А уж намедни, матушка моя, совсем помирал, под святые положили. Уж и оплакали, омывать собирались.
Анисья.
Ожил – поднялся; опять бродит теперь.
Матрена.
Что ж, соборовать станете?
Анисья.
Люди приглашают. Коли жив будет, хотим завтра за попом посылать.
Кума.
Ох, скучно, чай, тебе, Анисьюшка? Не даром молвится: не тот болен, кто болит, а кто над болью сидит.
Анисья.
Уж как скучно то. Да уж одно бы что.
Кума.
Известно дело, легко ли, год целый помирает. По рукам связал.
Матрена.
Тоже и вдовье дело горькое. Хорошо дело молодое, а на старости лет кто пожалеет. Старость не радость. Хоть бы мое дело. Недалеко прошла, уморилась, ног не слышу. Сынок-то где?
Анисья.
Пашет. Да ты заходи, самовар поставим, чайком душеньку отведешь.
Матрена (садится).
И то уморилась, миленькие. А что соборовать – это беспременно надо. Люди говорят – тоже душе на пользу.
Анисья.
Да завтра пошлем.
Матрена.
То-то, оно лучше. А у нас, деушка, свадьба.
Кума.
Что ж так, весной?
Матрена.
Да, видно, пословица недаром молвится: бедному жениться и ночь коротка. Семен Матвеевич за себя Маринку взял.
Анисья.
Нашла-таки себе счастье!
Кума.
Вдовец, должно, на детей пошла.
Матрена.
Четверо. Какая же путная пойдет! Ну, ее и взял. Она и рада. Вино пили, ведашь, стаканчик не крепкий был, – проливали.
Кума.
Вишь ты! Слух-то был? А с достатком мужик-то?
Матрена.
Живут ничего пока.
Кума.
Оно точно, что на детей кто пойдет. Вот хоть бы у нас Михайло. Мужик-то, матушка моя…
Голос мужика.
Эй, Мавра, куда тебя дьявол носит? Поди корову загони. (Соседка уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VIII.
Анисья и Матрена.
Матрена (пока соседка уходит, говорит ровным голосом).
Выдали, деушка, от греха, по крайности мой дурак об Микишке думать не будет. (Вдруг переменяет голос на шопот.) Ушла! (Шопотом.) Что ж, говорю, чайком-то поила?
Анисья.
И не поминай. Помирал бы лучше сам. Всё одно не помирает, только греха на душу взяла. О-о! головушка моя! И зачем ты мне давала порошки эти?
Матрена.