– А тебе, Маржинель, сегодня ещё придётся спать на животе, – врач обратился уже ко мне.
– А… где… моя… одежда…? – выдавила я из себя.
– Останется здесь. За исключением ошейника. Его надел на тебя княжеский маг, мэтр Шемин, чтобы ты не могла колдовать, и снять его имеет право только он, по велению князя. Всё прочее, что было на тебе пойдёт в счёт оплаты. Лечение ведь денег стоит, особенно моё. Да, кстати, перед уходом ты подпишешь долговую расписку на оставшуюся часть!
«Час от часу не легче!» – подумала я, а вслух жалобно произнесла. – Я что, совсем голая останусь?
– Не беспокойся, в борделе тебе выдадут одежду, приличествующую твоему положению, – врач издевательски усмехнулся и вышел из комнаты.
«В борделе?! – меня обдало ужасом. – Нет, лучше бы урановые рудники!».
Я осталась одна. По-хорошему, надо удирать отсюда без оглядки. Но как, если шевелюсь-то еле-еле?! Я уткнулась лицом в подушку и тихонько заплакала. Почему с самого моего появления здесь всё идёт не так, как я ожидала?! Почему мне не удалось не то что убить, а даже поцарапать лесничего Харефа?! В аниме любая девушка, моего возраста, способна положить кого угодно обычной шваброй. Почему на князя не подействовали мои ехидные реплики, и он не отпустил меня с миром?! В книгах стоит героине что-нибудь сказать, так все вокруг роняют челюсти на пол, а героиня гордо разворачивается и уходит, пока те не опомнились. А у меня что получается?! И почему магия меня не слушается?!
Время шло, а ответы на вопросы никак не приходили в голову. От очередной волны тяжёлых мыслей меня отвлекло только появление Ральфа. Он вошёл в палату с небольшой корзинкой. Поставил её возле кровати (до меня донёсся вкусный запах) и вытащил нечто вроде странно выглядящего стакана, светло-коричневого цвета. Я нехотя вытащила руку из-под одеяла и взяла его.
– Это хлеб, что ли?!
– Да, – пожал плечами Ральф. – Всё, как вы, эльфы, любите. У вас же запрещено делать предметы из дерева, разве нет?
– Да, – кивнула я, – Деревья для нас – это святое.
– Ну вот, я решил сделать, как у вас принято. Суп выпьешь, чашкой закусишь.
Если честно, я ни разу не видела посуду, сделанную из хлеба, но удивляться было некогда – я слишком проголодалась.
Вечером, после ужина, зашёл мессир Линген, проверить моё состояние. Он остался доволен и даже попробовал завязать со мной разговор, но я демонстративно молчала.