Через неделю мне всё надоело: слащавые гримасы окружающих, фальшивая заинтересованность моей жизнью. Вездесущее «хау ар ю тудей», сладкой патокой прилипающее к нёбу. Очень дружелюбные улыбки и пустые взгляды, повергающие иногда в непонятное состояние, близкое к панике, как будто я оказалась среди чужаков на другой планете.
Моя мама была счастлива в этой другой инопланетной жизни, а почему же мне через неделю стало так тошно? Ты мазохистка, Лазарева Аурика Андреевна? Спрашивала я себя. Не нравится наигранное дружелюбие, бесит показное радушие? А восхищает наша родная российская серость, посетители, дай бог если просто быдловатые, а то ведь и откровенное хамло? Нравится пахать изо дня в день на дядю, не имея никакой великой и пафосной цели, проживая бесконечно мутный день сурка?
Я не смогла найти ответа на эти вопросы. Точнее, не захотела. Проще было задёрнуть глаза шторками век и пробубнить изумлённо вытаращившейся матери: «Мам, не моё это. Домой хочу. В Россию.»
Долго не могла признаться в этом даже себе. А именно – в своих чувствах к Генке, моему соседу по лестничной клетке, который пять лет тому назад купил квартиру в нашем доме и поселился не только на нашей площадке, но и в моём сердце…
Да, я влюбилась в этого странного парня, который был старше меня на шесть лет. Он был когда-то женат, сам рассказал об этом. Детей у них не было, и это обстоятельство странным образом обнадёживало меня. Если когда-нибудь мы будем вместе… Дальше мечтать я страшилась, сознание пряталось, торопливо задёргивая плотную шторку обыденности и занятости.
Никакой белозубый Дэвид, стоящий у бассейна и поигрывающий в солнечных лучах рельефами подкачанных мышц, не мог заменить мне усталую улыбку вечно небритого бледного Генкиного лица. Его милой и одновременно ужасной привычки курить каждые пять минут, жадно поглощая никотин, словно пытаясь заполнить пустой сосуд, находящийся в лёгких.
Я старалась не думать о Гене, но, когда бывала дома, особенно вечерами, часто подходила к входной двери, вслушивалась в напряжённую тишину подъезда, ожидая звука подъехавшего лифта, знакомых шагов, открывающейся с характерным скрипом двери соседской квартиры. Сгорала от стыда, представляя, что сейчас он застукает меня, но продолжала ждать. Не всегда, но очень часто.