– Может, это какое-то гнездо? Мало ли, какая мерзость может в городе завестись. Особенно, если был какой-то мор или долгая осада. Завтра я поспрашиваю местных про историю этих мест. Ты уверен, что эта нечисть вообще собирается причинять нам вред? Может быть, тут просто водится что-то, но само нас боится?
– Этот ничего не боится. Он вообще не понимает, что такое страх. Я не чувствую агрессии, но мы для него пища. Если захочет, он съест нас обоих. Так я чувствую.
Книга промолчала. Особое внимание в очерчивании знаков постоялец уделил окну, затворив ставни. Теперь дверь. Очерчивая знаки, он создавал барьеры для нечистой силы, чтобы та не могла пересечь порог и проникнуть в окно этого, пусть временного, но жилища.
– Я тебе верю, – продолжил гость, усаживаясь на стул. Он зажег еще четыре свечи, расставляя их в форме пятиконечной звезды. Поместив в ее центр лист бумаги, гость принялся наносить на нее магический знак и сопутствующие письмена. – Но сам я пока никакой угрозы не вижу. Я закрою комнату барьерами, какие знаю, никакая мерзость сюда проникнуть не должна. Люди в городе вполне добры, и, наверное, даже больше чем в других местах. Это не похоже на длительное воздействие нечисти. Ни злобы, ни истощения. Ни подозрительности никакой от них, ни агрессии. Внешне все вполне благополучно, но да, мое чутье говорит, что тебе нужно верить.
– Я буду внимательно следить за происходящим и дам знать, если учую что-то подозрительное. Ночь будет трудная… я не чувствую в небе звезд. Не выходи из дома, из комнаты, что бы ни происходило.
– У меня сегодня нет дел на улице…
Гость был прерван стуком в дверь.
– Кто там? – поинтересовался он.
– Ваш ужин, господин, – сообщил раб.
Постоялец спешно открыл дверь. На пороге стоял его старый знакомый Иосиф, как будто и не было у госпожи других рабов. Как и прежде, он был услужлив и любезен, в его руках был поднос с большим хорошо прожаренным на решетке куском мяса, листьями травы и чечевицей в качестве гарнира. Рядом был добрый ломоть свежего хлеба. В мясо были воткнуты несколько зубочисток, как и просил гость. Он принял блюдо, поблагодарив раба. И только поставив ужин на стол, он задумался, что Иосиф не переступил защищенного барьером порога комнаты. Даже руки через порог не протянул с подносом, гость вышел сам, чтобы забрать заказ. Было ли это простым совпадением или же раб имел какое-то отношение к нечисти, от которой он искал защиты, было неясно.