– Но тогда и вы должны помнить, что мне ответили в прошлый раз? Я ведь объяснил вам, что перед моими глазами всё время предстаёт картина погибших моих товарищей, капитана, друзей, на что я получил лишь уход от ответа, трусость, которую обвиняли в самом начале! И теперь вы встали на их сторону, потому что этот Абдуллах вернул вам вашу игрушку Анну!
– Родион! – крикнул профессор.
– Да, ваша сестра не более чем игрушка! – выпалил неосмотрительно юноша, когда он понял смысл сказанных слов, то всё внутри сжалось.
Тут в лицо моряку прилетел огненный удар. Вадим Александрович весь дрожал от злости, казалось, он выпустил всю скрываемую под добротой и старостью – силу. Он прижал Родиона Михайловича к полкам, перекрывая руками артерии на шее. Он сжимал шею противника всё сильнее и сильнее. Учёный ухватился за его глотку моряка и принялся сдавливать так, что имевший военную подготовку юноша не мог как-либо сопротивляться. Знаток самых различных областей науки Вадим Александрович, в миг нащупал болевые точки на шее и плечах, насильно сдавливая их. Юноша начал задыхаться, биться в истерике, все его удары походили на жалкие попытки выбраться из стальной хватки капкана, а лицо его медленно приобретало нездоровый багряный оттенок. Из глаз брызнули слёзы, а рот пытался вдохнуть хоть каплю воздуха.
– Запомните, Родион, я, конечно, может и кажусь старым, являюсь доктором наук, но моей силы на вас вполне хватит, поэтому я посоветовал бы вам выбирать выражения, прежде чем говорить их мне! – грозно крикнул профессор. – Если вы сильны, то для себя, нужен земной разговор по понятиям? Я вам его устрою, я вас на перо всажу если надо и мало кто сможет мне противостоять, ведь что мне остаётся, что я потеряю? Я вырос там, где нет доброты, без родни, без никого и вы смеете обвинять меня в радости при виде своей же родной сестрёнки?
Перед глазами маячили разноцветные кляксы, пока они не начали с заметной прожорливостью поедать всё пространство, окрашивая его в чёрный. Родион Михайлович не хотел видеть эту темноты, ему было страшно, также страшно увидеть профессора, который забылся в этой кипящей ярости.
И мольбы были услышаны, Вадим Александрович снова вздрогнул, отпуская на этот раз юношу. Тот скатился на пол, жадно вдыхая драгоценный воздух. Перед собой он видел замешательство профессора и дикий страх в его глазах. Он посмотрел на свои руки, вмиг поправляя ими свои рукава.