Котов поймал взгляд городового и тот кивнул, подтверждая:
– Мне он то же самое наплёл.
Сержант, забывшись, снова принялся хлопать себя по карманам, вспомнил, что папирос нет, и приуныл.
– Ты его не двигал?
– Да Боже упаси, господин начальник! – чуть не взвизгнул Лавр. – Я смотреть-то на него боялся!
– Ну, ясно, ясно. – Котов махнул рукой и повернулся к сошедшему на берег городовому.
– Винный мост, да?.. Дела…
– Земля «Лихих», господин сержант, – несмело произнёс городовой. – Кварталах в четырёх от «Небесного фарватера».
– Что-то распоясались «Лихие», трупы с мостов кидать начали, м-да… – Котов покачал головой. – Не похоже на них, – с сомнением прибавил он. – Ладно, забираем этого жмурика и лодочника, и в участок. А, Сазанов? Будешь показания давать?
– Я, я всенепременно, я всё расскажу, как есть!
– Так поднимайся, тетеря.
Труповозку ждали долго. Только они и днём никогда не спешили ехать: мол, клиенту торопиться-то уже некуда. Пока грузили тело в телегу, Котов смотрел то на пар, шедший от ноздрей лошадки, то на чёрную воду внизу, на которой плавно покачивалась лодка, и думал, что надо было Лавру Ивановичу спихнуть труп в реку. Эх, надо было. Так оно вышло бы лучше.
С утра моросило, стены зданий и тротуар стали тёмно-серыми от дождя, пробежавшегося по городу перед самым рассветом. К шести дождь перестал, но улицы всё ещё окутывало прозрачным туманом, смешивавшимся с паром, который поднимался из канализационных люков. Небо придвинулось к крышам, затянутое однородной массой грязновато-белых облаков, пахло водой. Немногие ранние птахи изредка входили в здание Почтамта, наваливаясь на тяжёлые двери. Старые пружины не желали пускать горожан внутрь и в ход шли ботинки и проклятия. Воронин наблюдал, как какая-то дамочка привалилась к двери плечом и бедром, и, пыхтя, почти выпала внутрь. Дамочка была худенькой, а почтамтская дверь упрямой и без боя не сдавалась никому.
Двое широкоплечих парней таскали к грузовику зашитые мешки с большими печатями «ЦентрПетропольБанка», четверо из сопровождения зорко осматривали улицу, провожая взглядами каждого заходившего в здание почты человека. Даже симпатичная худенькая барышня не избежала внимания, правда, в основном, та её часть, что располагалась пониже поясницы.
Воронин сидел рядом с водителем и курил в приоткрытое окошко.