Мэйнарду Спенсеру было далеко за пятьдесят, и его коротко стриженные черные волосы серебрила седина. В каждом жесте этого белокожего «солдафонишки» – как наверняка окрестила бы его Гарриет – чувствовалась продуманность, точно он заранее отрепетировал их перед зеркалом. Его заостренное лицо напоминало мордочку енота – Элвуд сразу обратил внимание на маленький нос, темные круги под глазами и густые щетинистые брови, которые только подчеркивали сходство. Спенсер со всей педантичностью следил за состоянием своей темно-синей никелевской формы; каждая складочка на его одежде была отутюжена до того тщательно, что казалось, от одного прикосновения к ней можно порезаться; впрочем, и сам он напоминал ходячее лезвие.
Спенсер кивнул Франклину, и тот вцепился пальцами в край парты. Надзиратель спрятал улыбку, будто с самого начала знал, что мальчишка вернется. Он прислонился спиной к доске и скрестил руки на груди.
– Поздновато вас привезли, – заметил он, – так что буду краток. Сюда попадают те, кто не умеет существовать в приличном обществе. Ничего страшного. У нас тут школа, а мы – учителя. Мы вас научим жить, как все. Знаю, Франклин, ты все это уже слышал, но к сведению так и не принял. Может, теперь исправишься. Пока что все вы – черви. У нас тут есть четыре ранга поведения: новенькие – это черви, затем они дослуживаются до испытателей, потом – до пионеров и, наконец, до асов. Веди себя как полагается, зарабатывай очки – и поднимешься по этой лесенке. Ваша задача – дослужиться до асов, и тогда вас выпустят отсюда и вы вернетесь в свои семьи. – Он выдержал паузу. – Если вас там, конечно, примут; впрочем, это уже не наше дело. – Затем он пояснил, что асы слушаются надзирателей и воспитателей, добросовестно выполняют свою работу, никогда не прогуливают, прилежно учатся. Не дерутся, не бранятся, не богохульствуют и не хулиганят. Всеми силами пытаются исправиться, от рассвета и до заката. – Только от вас зависит, сколько времени вы проведете в этих стенах, – сказал Спенсер. – Миндальничать тут с вами никто не станет. Для бунтарей у нас есть особое местечко, и оно вам не понравится. Я лично об этом позабочусь.
Он коснулся рукой внушительной связки ключей, висевшей у него на поясе, и уголки губ на его суровом лице дернулись – то ли от самодовольства, то ли в знак зловещего предостережения. Старший надзиратель устремил взгляд на Франклина, мальчишку, который вернулся еще раз хлебнуть никелевской жизни. – Расскажи им, Франклин.