А теперь тот самый кризис подобрался к Данатбанку.
– После банкротства «Нордволле» дела у них идут скверно. А еще хуже, что об этом узнали люди на улицах. – Еще вчера объяснял дядюшка сосредоточенно жующему тушеную капусту Паулю. На его вкус, ужину сильно не хватает сосиски, а лучше – сразу двух. Но сосиску тоже съел кризис.
– Кто ж захочет оставлять деньги в банке, если он на грани банкротства? – Вступилась за неудачливых вкладчиков тетушка Гретхен.
– Конечно, никто. Только, думается мне, они и деньги не спасут, и банк добьют окончательно. – Нерадостно отвечает дядюшка.
Вчера вокруг банка собралась преизрядная толпа. К гадалке не ходи – новость уже расползлась по всему Берлину, и сегодня к резным дверям сбежится еще больше народу. Шарфюрера судьба банка волнует не сильно, но где большая толпа – там появляются агитаторы-коммунисты. И вот эту братию Рыжий на берлинских улицах терпеть не собирается.
Присутствие Фрица и Пауля шарфюрера не слишком вдохновило.
– Вас там еще не хватало, мелюзга. Бегай за вами, да следи, чтоб толпа не потоптала, – процедил Отто, смерив притихших мальчишек раздраженным взглядом. Но когда приятели все-таки поплелись следом за ватагой штурмовиков, прогонять не стал.
– А на кой черт мы туда премся? – Спросил Пауль у довольного Фрица.
– Не знаю. Какая разница?
Не то чтобы ответ его удовлетворил, но, наверное, это и впрямь малость поинтереснее, чем пинать старую консервную банку во дворе.
Дошли до Мюллерштрассе. Там вся компания загрузилась в трамвай. Пауль было забеспокоился, что их с Моргеном вытурят как безбилетников, а купить билет не на что. Но парень в кондукторской фуражке смерил штурмовиков настороженным взглядом и решил не подходить. А те не слишком-то стремятся расставаться с наличностью. За окном проплывает серая городская монотонность, перемежаемая яркими вывесками.
Вышли через пару остановок, в глаза бросилась ярко размалеванная стеклянная витрина бара. Здоровенная надпись «Друзья и подруги», а рядом со входом – слащавый парень в белой рубашке с черной бабочкой. Ничего себе, богатенькое место.
Пауль не сразу сообразил, что аляповатая внешность официанта дополняется совсем уж безумной деталью: губами, накрашенными сочной ярко-красной помадой. Тот в ответ наградил мальчишку высокомерно-пренебрежительным взглядом. Спесивая мина сменилась откровенным страхом, когда из трамвая горохом посыпались штурмовики в коричневых рубашках.