– Да-да, конечно. Так вот, насчет связей. Наша газета получила льготу от рейхсминистерства просвещения. Возможность погасить семьдесят процентов обучения в любом высшем учебном заведении Берлина. Главный редактор подарил ее мне в честь тридцатилетия безупречной службы. Я знаю, что ты, Пауль, имеешь виды на училище Рейнметалл и полагаю этот выбор достойным, но высшее образование – это высшее образование.
– Да, такой шанс ни в коем случае нельзя упускать! – Категорически заявила тетушка.
А вот Пауля, как ни странно, неожиданная перспектива совсем не обрадовала. Только он окончательно расписал для себя все планы на будущее – и ведь даже Хельга, уж на что пацифистка, а твердо убеждена, что армейская служба – это его призвание! И на тебе. Будь это что другое, равнодушно отмахнулся бы, как от досадной помехи. Но высшее образование – это очень серьезно. Это, считай, пробиться в самые что ни есть небожители. Но стоит представить себя в парадной форме с аксельбантами…
– Я очень благодарен вам, дядюшка. Но у меня другие планы. – После недолгой заминки ответил Пауль.
– Да ну? И какие же, позволь узнать?
– Я твердо решил стать офицером.
Поднявшиеся было над роговой оправой очков брови дяди Вилли вернулись на законное место.
– Ах, ну конечно. Совсем забыл про эту новость. Армия… Ну, что ж, достойное начинание. И, пожалуй, куда более соответствующее твоей натуре.
– Я уж и не надеялась дожить до того времени, когда молодежь опять начнет мечтать об офицерских званиях. – Тихо добавила тетушка Гретхен.
В субботу Пауль пришел к назначенному времени на Зеештрассе. Семья брата живет – теперь уже жила – в четырехэтажном доме, окна которого выходят прямиком на шумную улицу. Не самое приятное местечко, но бывает и хуже. Возле подъезда стоит грузовой «Опель». Водитель безмятежно курит, пуская в синее небо облачка дыма.
– Пауль! Поднимайся к нам! – Раздался сверху крик Рудольфа.
Внутри небольшой квартиры – радостное оживление. Марта и малышка Ильзе, которой скоро стукнет восемь, укладывают в коробки тщательно завязанные узелки с вещами. Сам Рудольф примеряется к тяжеленному пианино.
– Привет. Спасибо, что пришел. Мне без тебя никак не справиться.
– Привет, дядя Пауль!
Слово «дядя» поначалу ввело в совершеннейший ступор. Так его еще никто не называл. Хотя все вроде бы верно: он по сравнению с белобрысой шмакодявкой самый настоящий дядя. Да и с точки зрения родственных уз Ильзе ему приходится племянницей.