Раздатчица в белом фартуке вывалила на тарелку большую порцию густого варева. Нечто среднее между густым супом и жидкой кашей. Пауль пристроился за стол и принялся орудовать ложкой, не чувствуя вкуса. В голове одно желание – побыстрее разделаться с полученной порцией – и спать…
Утро началось с забинтованных рук Альбрехта.
– Работать разрешили? – Строго спросил заявившийся по такому делу фельдмайстер. Бригадир смерил понурившегося новичка тяжелым взглядом. Плохое настроение вполне объяснимо: если дело закончится гангреной, спросят с начальника, а начальником над ними стоит именно он. А Олаф с его званием форманна – это так. Для красоты и для галочки.
Альбрехт торопливо кивнул. Ладони покрыты белоснежными бинтами, а за пояс заткнуты брезентовые рукавицы.
– Ты, дурень, если что еще такое приключится – не отмалчивайся, как шпион на допросе, а говори сразу! А ты, Блау, следи за ним. Еще проблем не хватало из-за этого утырка получить.
Альбрехт стоит, уставившись на носки ботинок.
– Ну, все что ли? Пошли строиться.
Каждый день в лагере начинается с торжественного построения. Играют горны, знаменосцы проносят флаг, затем обязательная перекличка. Вот и на этот раз ничего нового.
– Адлер!
– Я!
– Аншиц!
– Я!
– Блау!
– Я! – Гаркнул Пауль. Командир продолжает выкрикивать фамилии.
– Фон Таубе!
– Я! – Подал голос новичок.
Пауль растерянно вытаращился на него, да и остальные смешались, откуда-то даже донеслось изумленное шушуканье.
– Штайнер!
В ответ – многозначительная тишина. Какой, к черту, Штайнер, когда тут целый аристократ в одном с ними строю?
– Штайнер!!!
– Я! – Поспешно отозвался кто-то с другой стороны строя.
Пауль едва дотерпел, когда нудная процедура закончилась. Все, разбившись на отряды, помаршировали в сторону полевой кухни, от которой уже исходит волнующий запах свежего хлеба.
– Ты в самом деле что ли из дворян?
– Угу, – неохотно отозвался Альбрехт.
– А чего ж в имперскую трудовую службу пошел? – На простоватой физиономии Олафа застыло искреннее недоразумение.
– А ты тут чего забыл? – Огрызнулся новичок.
– Так меня никто не спрашивал, призвали – и все!
– А меня, по-твоему, спрашивали?
Пауль неопределенно хмыкнул, но от комментариев воздержался, тем более что их десяток как раз подошел к раздаточному пункту. Девушки в белоснежных передниках выдают алюминиевые миски с одинаковыми кусками хлеба, поверх которого – удручающе тонкий ломоть посредственного сала. К завтраку прилагается стакан кофе.