– Ничего не понимаю! В какой колонии?
– Исправительной.
– В исправ… Но как?! Как я оказался здесь?
В секунду мне представилось, как меня ночью, в одеяле и крепко спящего, двое в чёрном тащат вниз по лестнице к машине с распахнутыми задними дверями. «Но это маловероятно, да и попусту невозможно! Сплю я чутко, и, если б что случилось, немедленно бы проснулся!»
– Э, батюшка Виталий Александрович, – задушевно говорил субъект: – Вы не совсем правильный вопрос задаёте. Как оказались вы здесь не важно…
– То есть….то есть, как это не важно?!
Не обращая внимания, тот продолжал:
– …важно как и когда вы выйдите отсюда.
Несмотря на то, что гражданин в форме говорил с педагогическим тактом и максимально дружески, что должно быть, совсем не свойственно тюремным надзирателям, его последние слова я расценил как угрозу.
– Что за шутки! Вы не имеете права! Отоприте решётку! Это не законно, слышите? – кричал я и так хватил ладонью по стальному пруту, что тот глухо загудел как натянутая струна.
Субъект перепугался:
– Что вы, что вы, батюшка! Голубчик, миленький, успокойтесь! Христа ради, успокойтесь! Батюшки, какой вы, однако, дюже сердитый!
– Какой я вам голубчик! Что это за!… И бросьте эти любезности, слушать противно!
– Хорошо-хорошо, батюшка, не буду!
– Я что, арестован?
– Так точно!
– За что? По какому обвинению? В конце концов, где орден?
Субъект удивился, брови приподнял:
– Какой орден? Вам никакой орден не полагается! – и укоризненно-ласково добавил, грозя пальцем: – Эк, вы какой, а! Рановастенько это вы, с орденом-то!
– Орден! За что, в смысле, задержали? Основание!
– А, вы, голубчик, наверное, имели ввиду ордер? Будет ордер, не сомневайтесь. Вы, Виталий Александрович, вот что, – субъект порывался куда-то бежать: – посидите, буквально пару минуток, я…
– Ну что вы, – ёрничал я, копируя интонации субъекта: – конечно, посижу. Не сумневайтесь! Мне ведь есть куда бежать из этой клетки.
– Вы не так поняли. Я к тому, что успокойтесь, на стульчик присядьте. Я завтрак вам принесу, хорошо. Ведь вы со вчерашнего дня ничего не ели. А нехорошо это говорить на пустой желудок. Вредно.
– Что за бред? – змеёй прошипел я, с трудом сдерживая ярость: – Какой завтрак? Какой вообще может быть зав… Сейчас же откройте решётку, я жаловаться…
– Не горячитесь, умоляю вас, любезнейший Виталий Александрович. Я вам всё-всё расскажу. Далеко всё не так, как думаете. Есть приятнейшая для вас новость. Я мигом!