Что я чувствовала тогда, что происходило со мной? Физическую усталость и замотанность. Постоянное желание спать. Я потеряла вес, при том что ела так же, как обычно. Я почти перестала чувствовать сексуальное желание. Каждый раз, когда ситуация развивалась не совсем так, как бы я хотела, я злилась и плакала. Я постоянно плакала в метро, так как чувствовала себя там плохо и меня раздражали ухоженные цветущие женщины и галдящая молодежь. Присутствие других людей не останавливало меня, когда мне хотелось вдрызг разрыдаться. После сессий с психологом я продолжала рыдать. Я не могла говорить на работе о том, что меня что-то не устраивает. Я много материлась, и наличие ребенка рядом меня не останавливало. Я срывала злость на ребенке и не справлялась с ее настроением, с ее эмоциями. Мне было сложно улыбнуться. Я постоянно проверяла свои счета, боялась, что с карт уведут средства, экономила на еде, устраивала истерики в супермаркетах, когда на кассе обнаруживалось, что цена не соответствует ценнику на несколько десятков рублей.
Я вообще много ругалась. Не заботилась об одежде и одевалась как можно незаметнее. Мне не хотелось идти к парикмахеру, не говоря уже про маникюр. Мне хотелось заболеть какой-нибудь серьезной болезнью, чтобы все меня жалели, потому что сейчас, мне казалось, меня никто не жалеет. В метро я боялась заглянуть вниз, потому что не доверяла себе и представляла, как я срываюсь под поезд. Когда мой психолог сказала мне, что в наших сессиях не будет смысла, пока я не дойду до психиатра, я долго переживала по этому поводу. Со слезами на глазах я звонила в центр психиатрической помощи. У меня дрожали руки».
Это моя история, если вкратце. Я намеренно опустила свою детскую историю и часть своей биографии, которая касается третьих лиц, но думаю, что и так картина ясна.
Описали свое состояние и симптомы? Думаем дальше. Что мы хотим? Выйти из депрессии, конечно. А куда? Здесь возможны варианты. К счастью? Счастье – вопрос непростой, это мы знаем. Счастье – это когда тебя понимают… И так далее. Американский психолог Эндрю Соломон думает по этому поводу вот что: «Люди спрашивают: “Вы принимаете эти таблетки счастья и чувствуете себя счастливым?” Нет. Но я не печалюсь оттого, что мне надо поесть, о своем автоответчике и о том, что надо принять душ. Я могу чувствовать больше, потому что чувствую грусть без чувства небытия. Мне грустно из-за профессиональных неурядиц, из-за рухнувших отношений, из-за глобального потепления. Об этих вещах я печалюсь сейчас. И каков же вывод, спрашиваю я себя? Как же люди, неплохо живущие, но пребывающие в худшей депрессии, выбрались из нее? Каков механизм стойкости? Со временем я пришел к выводу, что люди, отрицающие свой опыт, те, кто говорит: “У меня когда-то была депрессия, и я не хочу вновь думать о ней, не хочу оборачиваться, хочу просто жить как живется”, – такие люди по иронии судьбы наиболее порабощены своей реальностью. Замалчивать депрессию – усиливать ее. Пока вы прячетесь от нее, она растет. А люди, которым становится лучше, – это те, кто способен признать то, в каком состоянии они находятся. Те, кто признает наличие депрессии, обретают стойкость