Хорош горбатого лепить!
Терпимей надо быть, терпила.
Эй, гопота, терпимей быть!
Такая луна,
Что нельзя не влюбиться
В такую луну.
Влюбиться, напиться
И спать завалиться
В постель с ней одну.
И пусть себе звёзды
Чего-то гадают,
Чего-то там видят,
Чего-то там знают,
Как бабы, точь-в-точь.
Мы с ней занавесимся
Шторой дырявой
И будем ворочаться
Слева направо
Всю ночь.
«Опять звонят по телефону…»
Опять звонят по телефону
Мои рекламные друзья -
К очередному лохотрону
Как подключиться должен я.
Абракадабра для поэта,
Я знаю всё – и, стало быть,
Чтобы запомнить как-то это,
Я должен что-нибудь забыть.
След луны на половице
Рваной шторой не закрыть,
Сильный пробует напиться,
Слабый пробует не пить.
Отвернусь к стене и плачу
Обо всём, закрыв глаза.
Был бы сильным – жил иначе,
Так иначе, как нельзя.
Исторический паркет
Посреди Арбата.
Каждый метр – как километр,
По цене квадрата.
Историческая даль,
Та же глушь – и та же
Бесконечная печаль
Русского пейзажа.
«По простоте или со зла…»
По простоте или со зла,
С какого перепуга,
Чего ты только ни плела
Своим друзьям, подруга,
Про нас с тобой и про меня,
Такого вот сякого.
Вольно же было обвинять
Меня, да и не ново.
Твой бывший муж
Объелся груш
И умер виноватым.
Я сомневаюсь:
Так ли уж,
Таким ли уж горбатым?
В пролёт чего-то там
Между балясин
Мелькнула тень -
И некого спасать…
Остановись, мгновенье,
Я прекрасен! -
Едва успел сказать.
Успел сказать.
Сотни пройденных миль
На предмет многожёнства.
Всюду смешанный стиль
Нищеты и пижонства.
По себе и сужу,
Ибо сам не монах,
И до снега хожу
В белоснежных штанах.
«Если в женских глазах восхищенье…»
Если в женских глазах восхищенье
При домашнем каком освещеньи,
Поневоле приходится стать
Лучше всех, а плохим – перестать.
Но ты знаешь себя как никто,
И тогда надеваешь пальто -
И идёшь побродить, погрустить,
Никому ничего не простить.
«Откуда к нам такие сливы…»
Откуда к нам такие сливы -
С кулак жены величиной,
Мясисто-глянцевые дивы
Средь нашей флоры земляной?
Средь редьки, лука и моркови,
Среди картофельных мешков…
С каких вершин, с каких предгорий
Завёз в Москву их мэр Лужков?
Должно быть, где они цвели,
Над ними ангелы кружили,
Тычинки мощные трясли
И пестики им теребили
В том райском уголке земли.
«Когда б мой, скажем, зад…»
Когда б мой, скажем, зад