Вдруг он уселся на пол, замер на несколько секунд. Не глядя почувствовал за спиной упавший скальпель, дотянулся, взял. Секунду–две подержал в руке и начал отрезать от себя то, что мешало, выпавшее.
«Или не дурак».
Отрезав лишнее, мёртвый откинул в сторону бывшие внутренности вместе со скальпелем и, хватаясь за стол, встал.
«Будто пуповину отрезал. Ну да. Родился, встал и пошёл».
Мертвец встал и пошёл к Тане. После пяти коротких, неуверенных шагов он оказался рядом.
Остановился. Встал напротив. Замер.
Таня не могла отвести взгляд от чужого лица. Без желания разглядывала подробности – синюшные пятна на щеках, помятый боксёрский нос, проломленную дыру в темени, окружённую слипшимися комками коротких чёрных волос. Таня не могла осознать, как это так, перед ней стоит мертвец. Бледный, голый, разрезанный, с открытыми, но не видящими, застывшими без выражения глазами. Не было в нём уже ничего человеческого, кроме анатомической схожести.
И ещё запах. Таня поняла вдруг, что стоявший с ней рядом мертвец пахнет… приятно. Сразу не скажешь чем, но легко и как-то успокаивающе, что ли. Этот запах освободил Таню от скованности, она собрала всю волю к жизни, облизала пересохшие губы и хрипло прошептала:
– Проходите… Пожалуйста…
После посторонилась, облокотилась на кафель стены – освободила выход из секционной. Мёртвый постоял немного, потом медленно, не реагируя на девушку, покинул комнату. Ноги всё же предали Таню, она осела по стенке и комочком сжалась там, внизу, на холодном. Её трясло. Накопленное нервное напряжение разрядилось слезами.
Патологоанатом Андрей курил подряд вторую.
Только что он имел неприятный разговор с неприятными людьми – бывшими коллегами одного из своих, так сказать, подопечных. Сначала, значит, руководство на него натравили, чтобы то попросило Андрея вечером остаться, поработать сверхурочно. Что ж, руководству не откажешь. Так и этого им мало! Только тело на стол положил, только начал, только разрезал – тут на тебе! Отвлекают, вызванивают, вызывают на «побазарить». Коллеги, блин! Спортивные костюмы сменили на офисные, постарели до морщин, а как были гопота, так и остались. Поднялись в девяностые, выжили, теперь всю жизнь будут куражиться, праздновать, в угаре других людей не замечать. А внутрь, в морг, не пошли, между прочим, зассали. Наружу позвали, в сторону отвели, на августовский закат посмотреть, ага.