Причем, в самом начале нашего, так называемого, сотрудничества, когда дверь открывала моя мама, следовал вопрос:” А Андрей дома?” И когда мама отвечала, что Андрея нет, Лешке приходилось еще несколько раз приходить, в надежде застать меня, для того, чтобы, наконец, списать готовую “домашку”.
То в последствии, при открывании мамой двери, он перестал интересоваться о моем местопребывании, а по- деловому, без обиняков, спрашивал сделал ли я уроки и можно ли их взять на время.
Все текло своим чередом для учеников уже старших классов средней школы одного из районов города…
Но, придя в очередной раз домой после школы, я услышал не звонок в дверь квартиры, не громкий стук, а грохот вышибаемой двери. Открыв дверь, я увидел Лешку. Он стоял совершенно белый.
– Ты чего, обалдел, что ли?!– заорал я.
– Пошли, – тихо сказал он.
И мы молча зашли в его квартиру в предчувствии чего-то нехорошего.
По середине зала, на веревке, накинутой на потолочный крюк, в неестественной позе, с головой, странно наклоненной в сторону, свисал Лешкин отец. Рядом валялась опрокинутая табуретка. Ужас овладел мной, но не сковал способность принимать решения. Постояв какое-то время в оцепенении, мы одновременно, на автомате, стали осознанно двигаться. Лешка принес с кухни нож, я обхватил еще не остывшее тело его отца руками. По команде он резанул веревку, а я, пытаясь не рухнуть с обмякшем, бесформенным и очень тяжелым телом, попытался удержаться на ногах. Мы положили аккуратно тело на пол, ровненько, так, как, наверное, должен лежать умерший человек. И только после этого стали звать на помощь, скорую, милицию. С тех самых пор я перестал бояться покойников. Так близко смерть ко мне приблизилась в первый раз в жизни.
Лешка закончил свое обучение в школе восьмилетнем образованием. Тонкая ниточка, которая связывала нас, оборвалась.
Я после окончания школы поступил в институт, где полностью растворился в бесшабашной студенческой жизни. И узнал совершенно случайно, что Лешку забрали выполнять, так называемый, интернациональный долг в Афганистан, проще сказать, на войну.
Да, моих одногодок много уходило туда, взамен цинковых гробов, приходивших обратно. Если честно, то и меня посещали мысли попроситься в Афган. И не по тому, что я был каким- то храбрым и патриотичным, нет, просто мы были так воспитаны.