Формально страна оставалась парламентской буржуазной демократией, и правительство пыталось бороться с революционным радикализмом своих сторонников, но утратило монополию на насилие. Это было неизбежно, ведь пока правительство боролось с радикализмом своих сторонников, отдельные члены кабинета поощряли радикальную политическую самодеятельность и пытались поставить ее себе на службу. Тем же занялись их оппоненты справа.
Улицы превратились в арену столкновений правых и левых боевиков, которые мстили друг другу за потерянных товарищей. В этих столкновениях участвовали и представители силовых структур, в то время как консервативная часть армии обсуждала возможность покончить с хаосом и правительством «красных» силой. Летом того же года беззаконное насилие достигло самого верха политической жизни.
В середине июля без санкции сверху представители одной из служб безопасности Народного фронта, мстя за убитого сослуживца, ночью увезли из собственного дома и прямо в машине застрелили лидера консервативной парламентской оппозиции Хосе Кальво-Сотело, бывшего успешного министра финансов и главу партии католиков-монархистов. Через пять дней несколько генералов в разных частях страны подняли армейское восстание, которое, впрочем, случилось бы и без убийства оппозиционного лидера, ведь к путчу готовились раньше. Началась гражданская война, из которой противники республики после трех лет жестоких боев и репрессий вышли победителями.
За эти три года после гибели двух других лидеров путча на первый план вышел самый молодой и популярный, как сказали бы сегодня, медийный – Франсиско Франко. В предыдущем десятилетии он прославился героизмом и умелым командованием во время покорения Марокко, а в 1934 г. успешно руководил подавлением шахтерской революции в Астурии. Кроме этого, Франко был автором популярных газетных статей и марокканского военного дневника, изданного отдельной книгой. Он стал главнокомандующим сил, восставших против республики, и главой созданного на отвоеванной у республики территории авторитарного консервативного государства, которое напоминало фашистское и постепенно распространило свою власть на всю страну.
Войну против республики восставшие назвали национальной революцией и крестовым походом. Второе название намекало на историческую преемственность с конкистадорами, в позднем Средневековье отвоевавшими Испанию у мавров – арабов и перешедших в ислам испанцев. Этой самоидентификации не мешал тот факт, что поначалу самой боеспособной и жестокой силой под командованием Франко была Африканская армия, состоявшая из марокканцев-мусульман на испанской службе. Тогда же Франко одним из первых предложил этому парадоксу самоуверенное объяснение: представителей разных религий, независимо от крови и языка, сближает совместное противостояние врагам веры и традиционных ценностей. Ими Франко считал не только коммунистов и прочих левых, но и «масонов» – термин, который для него обозначал либералов в широком смысле слова: продажных политиков, интеллектуалов и бизнесменов, обслуживающих интересы мирового капитала вместо национальных.