Люди в парке встречались не часто. Возможно, виной тому ранний час, возможно, что-то еще, но за время блужданий среди аллей и полянок, Фока насчитала не более пяти человек. Все они, тепло одетые, шли по самым широким, центральным аллеям. Единственным и шестым по счету, кого фея увидела в глубине парка, более того – прячущимся среди кустов – оказался мальчишка-оборванец. Старая шляпа, шарф грубой вязки, поношенное пальто и стоптанные, но удивительно чистые ботинки. Вряд ли облетевшие ветки бересклета могли скрыть его полностью, но их густое переплетение, усыпанное подвесками алых ягодок, давало хотя бы видимость защиты.
Фока подошла поближе, с опаской разглядывая человека, и неожиданно заметила кое-что еще. Ловушку для фей. Крохотную клетку, искусно замаскированную, практически не отличимую от плода бересклета. В ягодах любили прятаться феи, предпочитающие этот кустарник. Мальчишка сидел прямо перед ней. Видел ли он ловушку? А если видел, то что это значит? Фока знала, что среди людей есть те, кто может увидеть волшебное создание, но то были синеглазые аристократы. Еще до того, как война разрушила дружбу смертных и Народа Холмов, они породнились с фэйри и эльфами, получили волшебство по праву рождения. Этот оборванец никак не мог быть из такой семьи! Правда, сокрытое видели и те, кто родился в полночь в Сочельник…
Пока фея размышляла, на дорожку выбежали еще трое. На вид вряд ли старше спрятавшегося мальчишки, они выглядели куда приличнее: теплые пальто с эмблемой-нашивкой на груди, выглаженные брюки, черные шляпы, у каждого трость.
– Думаешь, он сюда свернул? – негромко уточнил один из них, с родинкой на левой щеке. Несмотря на то, что парень был ниже своих товарищей, он явно их возглавлял.
Его компаньон кивнул и огляделся:
– Уверен. Давай проверим вон те кусты.
Главарь повернулся в том направлении, где прятался мальчишка, и губы его дрогнули в усмешке. Нехорошей усмешке. Предвкушающей. Будто бы он получил куда больше, чем ожидал. От этого взгляда по спине и рукам Фоки побежали мурашки, она торопливо окутала себя плотным гламором, таким, сквозь который сможет посмотреть только другое волшебное существо. Долго в таком не проходишь, полный железа и дыма мир смертных тянул силы, как обезумевшая пиявка, но пока тут был этот человек, стоило поберечься.