Дверь приоткрылась, и показалось лицо Ростика.
– Алексей Николаевич, я снова к вам.
Я подхватил чашку.
– Пошли.
– Понимаете, Алина Вениаминовна просила обеспечить освещение в СМИ нашего конкурса, – продолжил Ростик уже в моем кабинете.
– Конкурса? – я сегодня туго переключался.
– Да, под патронажем «Ядрёной России». Там есть ограничения по закону, парламент не может использовать на это свои денежные средства, но Алина Вениаминовна сказала, что вы найдете вариант.
– Может, и найду. Это что-то социальное, по-моему?
– Социальное. Под лозунгом: «Всё во имя человека!»
– Фамилия человека не называется?
– Что?
– Ничего, это я так… Музыка навеяла. А финал скоро?
– Как раз перед выборами в Госдуму, – сказал Ростик.
– Понятно. Оставляй бумаги, подумаю.
– Алина Вениаминовна просила поскорее.
– Не обижу я ее, не волнуйся.
Выпроводив активного Ростика, я допил остывший кофе и потянулся за скандальным номером газеты. В этот момент опять задергался и запиликал мобильный.
– Послушай, что за фигня творится? – услыхал я голос директора издательского дома «Факты и комментарии» Андрея Бутурлина.
– Ты о чем?
– Сам знаешь.
– Ну, это скорее моя очередь спрашивать.
– Ладно, я подъеду сейчас. Сможем поговорить?
– Сможем. Подходи сразу в кабинет.
– Давай лучше в машине.
Синяя «девятка» Андрея стояла за пихтами, немного наискосок от здания парламента. Я устроился на переднем сиденье, поближе к собеседнику.
– Ты что, пресс-службой уже не руководишь? – без предисловий спросил Андрей.
– Почему?
– Откуда я знаю, почему? Я в аппаратные игры не играю.
– Давай без загадок. Повод какой?
– Колобков у тебя работает?
– Только числится. Подчинен формально.
– Я ваших нюансов не знаю, но этот придурок сегодня у меня был.
Владимир Владимирович Колобков на аппаратной службе в заксобрании находился недолго, месяцев около двух. За рекордно короткий срок он забодал своей душевной простотой буквально всех и каждого. В позапрошлой жизни Колобков редактировал комсомольский печатный орган. Падение советской власти он благополучно перенес, но не усидел в кресле после очередных демократических выборов. Дальнейшие его мытарства протекали во всяческих эфемерных партийных структурах, которые позднее оптом влились в «Ядрёную Россию».
Там Колобков пробыл дольше, чем на редакторском месте, проявив неожиданную цепкость в борьбе за выживание. Даже протиснулся в замы по идеологии. Однако на этой зыбкой почве тоже не устоял. Партия в том, что касалось данной материи, строго ориентировалась на указания из федерального центра. А поскольку указания часто запаздывали, в региональной ячейке большую часть времени выжидали, дабы не совершить политическую ошибку. Кипучей натуре Владимира Владимировича такая пассивность была чужда, и однажды его импровизацию признали вредной. Колобков жутко обиделся и пропал из партийного офиса, предварительно уничтожив содержимое своего компьютера. По слухам, отлеживался на даче, среди кустов и грядок, откуда его и вытащил всё тот же Валентин Юрьевич Забегалов.