Раздумья Ивана прервала прибежавшая со слезами хозяйка.
– Осподи, это чо же на белом свете делаица, а? Это чо же за издевательство, а? Полгода поросёночка ростила-холила; осенью хотела продать, а теперь чо?.. Чо стоишь, рот раззявил?
– Да нет, Лукерья, это у тебя рот-то раззявлен, а я пока что молчу.
– Вот и молчи, тебе его и разевать нечего, а я вот на тебя в суд подам, тогда враз раззявишь.
Вредная соседка была Лукерья. Крикливая и скупая до невозможности. Иван хорошо знал, что её теперь, кроме как деньгами, ничем не утихомирить. Даже и поросёнка своего взамен предложи, так она откажется, скажет: «Мой, мол, больше да сытее был»…
– А что тебе этот суд даст? На суде меня заставят уплатить тебе за шестимесячного, а без суда я как за годовалого уплачу.
– Ну дык ладно, тада ладно, я ничо, ежли уплатишь. Поросёночек-то на молочке рос, вон какой сытенький был да пухленький, и не подумаешь, что ему полгодика…
Иван принёс деньги и протянул их Лукерье.
– На, да не кричи.
Курган лежал чуть в стороне и, положив морду на вытянутые лапы, слушал и наблюдал. Неизвестно, какие выводы он сделал для себя, но в дальнейшем за всю свою жизнь он не поранил больше ни одного животного, хотя службу свою сторожевую нёс исправно и старательно…
Размышляя о Кургане и поглядывая на заходящее солнце, Иван не сразу и заметил, что у ворот его дома стоит грузовая машина. «Наверное кто-то из зятьёв приехал, – подумал он, – может быть, и внучек привезли?»
Внучек своих Иван любил. Они напоминали ему собственных дочерей, с которыми нянчился он долгие годы. Дочерей у него было две: Валька, старшая, и Ольга, на два года помоложе. Обе по материнской дорожке пошли, учительницами стали. Замуж вышли, у обеих мужья шофёры, и опять же у обеих дочки родились… Ещё у Ивана был сын Володька, гордость Ивана и надежда, но тот ещё молодой. Лётное училище закончил, вторым пилотом летает. Тоже, поди, вот-вот женится…
Иван подошёл к машине и остановился. Один борт у неё был открыт, а в кузове громоздились круглый стол, четыре стула, ковёр, два чемодана. Он в растерянности сел на лавочку и закурил. «Это что же? Выходит, Катька и эти вещи ей отдала?..»
Младшая дочь, вышедшая замуж в прошлом году, поминала недавно, что ей надо и ковёр и стол со стульями, но конкретно ничего не решили. «Ну что ж: раз надо, значит, надо. Они молодые, пусть живут. Зачем он мне, ковёр? Было бы в чём на работу выйти да переночевать под тёплым одеялом, а они молодые, пусть живут…»