– Действительно, – согласилась Кристина, поправляя меховую шапку. – Я бы с такой банкой на голове чувствовала себя, как в гробу.
Платон снисходительно ухмыльнулся и помог ей надеть большие зеркальные очки. Он показал ей, как заводить и глушить двигатель снегохода. Где тормоз, где газ. В какой-то момент Кристина решила, что поступала чертовски глупо, соглашаясь на это бессмысленное «путешествие». Единственное, чего ей хотелось, так это лечь спать. И если бы Платон не настаивал на этой прогулке, они бы обо всем поговорили завтра на свежую и отдохнувшую голову. Но она уже понимала, что у него действительно имелся какой-то план и его необходимо реализовать до прихода снежной бури.
Первые несколько минут ей было очень сложно управлять неповоротливым агрегатом. Кристина плавно выжимала газ и так же плавно тормозила, но чтобы совершить поворот, приходилось с силой напрягать руки. Платон же наоборот чувствовал себя уверенно. Он устремлялся прочь и так же внезапно возвращался откуда-то позади, очевидно, описывая огромные круги вокруг ползущей, как черепаха, подруги. Потеряв всякое терпение и силы, Кристина остановилась и махнула ему рукой. Она заглушила двигатель и бессильно опустилась на руль, испытывая стонущую боль во всем теле. Ловко проскользнув между высоченными соснами с пушистыми стволами лишь на верхушке, Платон остановился рядом, заглушил двигатель и стянул свой ярко-синий шлем. Его ребячество раздражало посильнее десятков укусов комаров.
– Только не говори, что ты устала, – веселился он. Его щеки были красные от жара. Детский задор заполнил ярким блеском его зеленые глаза. – До того места, о котором я говорил, осталось ехать минут десять!
– Но я устала! – на тяжелом выдохе сказала Кристина. Она с трудом подняла голову и подтянула очки на лоб. – Платон, я чертовски устала!
– Проблема в том, что ты напрягаешь всё свое тело, входя в поворот. Ты ведь видела, когда я поворачиваю, я приподнимаюсь и наклоняю корпус в нужную мне сторону, и тогда снегоход…
– Я устала! – перебила она громким и раздражительным тоном. – Мы ехали сюда двенадцать часов! Пять на машине! Семь на поезде! У меня не соображает голова, я нуждаюсь в отдыхе, а не в катаниях на этой чертовой штуковине, будь она проклята!
– Я прекрасно понимаю тебя…
– Нет, Платон! Черта с два ты меня понимаешь! Для тебя важно только то, чего хочешь ты!