В общем, оставшуюся часть дня я предавался лени и неге. Только вышел на обед, проверил пленников, даже наказал их хорошенько покормить. Надо же, чтобы у ребят осталось о нас неплохое впечатление. К тому же кто-то из них может не дожить до завтрашнего вечера. Более того, я даже догадывался, кто именно. Но это уже не моя печаль.
Как все-таки Город меняет людей! Даже сердобольная Гром-Баба, которая приютила Алису и противилась убийству людоедов, после того как услышала план, лишь пожала плечами. Мол, если считаешь нужным, действуй. С каждым днем, с каждым новым сражением мы черствели все больше. Кем мы станем через пару месяцев? Теми, кем и хочет видеть нас Голос?
Следующее утро началось странно. Я проснулся… от холода. Ну, или, по крайней мере, мне так показалось. Учитывая, что температура в Городе постоянная и комфортная (здесь было не жарко днем и не холодно ночью), звоночек оказался серьезным. Уж не болен ли я? Как не вовремя. Хотя когда болезнь бывает вовремя?
По старой русской традиции, я решил лечиться народными средствами. Начал с водки с перцем и медом. Правда, перца не нашел, а за медом пришлось бы идти к Психу, поэтому обошелся тем, что было.
После полного стакана водки по груди стало растекаться тепло, да и вообще настроение улучшилось. Как говорили у нас на районе, «С утра выпил – день свободен». Эх, мне о таком только мечтать.
На завтрак у нас была рисовая каша, к которой теперь добавился вчерашний хлеб, какой-то паштет из запасов Голоса, чрезвычайно пахучий, но вместе с тем вкусный, и крепкий чай. Что сказать? Да, жируем помаленьку. У меня вон даже на животе складочка начала появляться.
– Гром, пленных накормила? – спросил я.
– Нет, только еду на них переводить, – женщина сурово зыркнула на меня исподлобья. Вот тебе и вся сердобольность. С другой стороны, прожженные зэки – это не растерянная девочка на улице Города.
– Пленных надо покормить, – повторил я тоном, который Гром уже стала безошибочно определять. После него споры обычно прекращались.
…Я посмотрел наверх. Плотная завеса облаков внезапно сменилась ярким куском неба, а со всех сторон меня окружили высокие глиняные стены. Холод превращал закоченевшие мышцы в бесчувственное дерево, а само тело казалось чужим и каким-то далеким. Хотя это даже хорошо. Раны от пыток уже не так болят. И еще невероятно хотелось есть. Хоть чего-нибудь.