Джозеф Конрад (1857–1924), английский писатель
Над морем рыжее облако, на море серебряный корабль, в море жёлтая рыба, на дне голубая водоросль, на берегу голый человек – стоит, думает: «Кем мне быть – рыбой, облаком, кораблём или водорослью?» Ни тем, ни тем и ни тем. Надо быть морем, брат, с его рыбой и водорослью, с его кораблём и облаком.
Назым Хикмет (1902–1963), турецкий поэт, прозаик, общественный деятель
Налетает буря, и оно грозно преображается. Штормовой ветер гонит крупную гальку, по грифельному небу летают с криком чайки. Взбаламученные волны волокут и швыряют вдоль берега глянцевидное тело дохлого дельфина. Редкая зелень горизонта стоит зубчатой стеной над бурыми облаками шторма. Малахитовые доски прибоя, размашисто исписанные беглыми зигзагами пены, с пушечным громом разбиваются о берег.
Валентин Катаев (1897–1986), русский советский писатель и поэт
Нарисовать море нельзя. Любой нормальный художник, каким бы реалистом-разреалистом он себя ни почитал, знает, что море нельзя перенести на полотно. Был один живописец, англичанин по фамилии Тернер, который отлично умел это делать, вот у него море получалось. Из всех существующих изображений моря самое впечатляющее – на его картине: гибель работоргового судна. Там море можно услышать. Это крик рабов, которые, скорее всего, о море только и знали, что по качке в трюмах. Мне хотелось бы нарисовать море изнутри…
Мануэль Ривас (р. 1957), испанский писатель
…Наступит время, когда океан, эта громадная водная пустыня, праматерь всего живого, захватит все ипостаси существующей на суше жизни в свои пучины. И в невидимых хранилищах Времени вы не найдёте ничего, что могло бы в полной мере властвовать над этим миром, – ничего, кроме ниспосланных вечностью океанских вод. Разбрасывая белоснежную пену, они обрушиваются на сумрачные берега, и мне становится неуютно при мысли о том, что наступит время, когда некому будет любоваться этим непреходящим великолепием бескрайних просторов, бурлящих под жёлтым ликом холодной луны. И только осколки раковин да останки населявших некогда морские глубины живых организмов послужат недолгим напоминанием об ушедшей жизни. А затем, когда навеки угаснет луна, над морем воцарится полный мрак, и на планете не останется ничего, кроме сумрачной водной пустыни, которая в течение отпущенных ей бесчисленных тысячелетий будет наполнять рёвом и рокотом темноту вечной ночи.