Декарт и Евгений молча последовали за ним в колокольную башню, где стали взбираться по крутым ступеням наверх. Там, возле оконного проема, монах поднял котомку, увешенную амулетами, зловещими оберегами, мешочками из крокодиловой кожи, гнутыми рогами, сушеными саламандрами и прочим инвентарем неизвестного происхождения. Отцепив один рог, брат Алессандро выкрутил из него плотно закупоренную пробку. Из открытого рога повалил едкий дым – внутри закипела жидкость!
– Микстура Драконис. Весьма опасное и действенное снадобье, – предупредил монах. – Если вы никогда им не пользовались, запомните – можно сделать только три глотка. Первый глоток позволит лететь, подобно дракону; второй – воспроизводит в телах вторичные демонические признаки; третий – сделает нечувствительным к огню; четвертый – окончательно превратит в дракона, и больше никто не вернет вас к прежнему облику.
С этими словами брат Алессандро пригубил бурлящую микстуру из черного рога, закупорил его обратно пробкой и передал Ренэ Декарту. Некоторое время ничего особенного не происходило, монах повесил сумку через плечо, снова накинув на голову балахон. Затем на спине у него стремительно отрос горб, который выставился из специального отверстия в одеянии. Брат Алессандро подвигал плечами – и над головой у него поднялись мощные кожистые крылья. Ничего не объясняя, он встал на подоконник готического окна.
– Не знаю, для чего вам понадобилась эта микстура, – сказал он напоследок. – Но если вы сделаете четвертый глоток, пути назад не будет. Вас станет терзать вечная жажда плоти и крови, которую невозможно утолить.
Не попрощавшись и не сказав больше ни слова, монах выпорхнул в окно, оставив Ренэ и Евгения в полном замешательстве. Декарт старался выглядеть спокойным. Но у него это плохо получалось. Все-таки, что ни говори, речь шла о телесном превращении. Тревогу вызывало именно это! Зачем прибегать к столь рискованному и ужасающему снадобью, если в астрале были доступны другие, вполне безопасные и проверенные способы перемещения?
– Да, похоже, неприятностей нам не избежать, – пробормотал Декарт. – Знаешь, Женэ, а ведь брат Алессандро был когда-то художником.
– Этот монах? Художником? – переспросил Евгений, не представляя себе такое сочетание. – Постой-ка, получается, что это Сандро Боттичелли?