– Понять что? – внимательно вслушиваясь, спросил Женич.
– Понять ты должен, отчего толщина стала неравномерной и отчего она равна одной клетке?
Мудрец замер, ожидая ответ на поставленный вопрос. Действительно, во всех толкованиях этой популярной головоломки всегда упускалась самая важная деталь – почему диагональ утолщалась ровно на одну клетку? Между тем именно в этом замечательном свойстве заключалась вся суть головоломки.
– Внешнее пространство может перейти во внутреннее… если для фигуры выполняется некое преобразование, – принялся рассуждать Женич вслух. – Преобразование, искривляющее пространство так, чтобы внешнее могло становиться внутренним, а внутреннее – внешним. Выходит, всякий ключ и есть такое преобразование.
– Верно, о, Женич, да продлятся твои дни! – старик просиял от радости, хлопнув в ладоши. – Ты познал магию одного ключа!
Дервиш поводил рукой над прямоугольником 5 на 13 клеток – и фигура вновь собралась в виде квадрата 8 на 8 клеток. Евгений еще раз с почтением поклонился старику, хотя ничего вразумительного из его урока не усвоил. Впрочем, когда-то загадка Хоттабыча про пшеничные зерна здорово ему помогла в одном сновидении. Он как раз собирался рассказать об этом дервишу, но, подняв голову, никого перед собой не увидел. Имхоттэб или мудрец, придумавший шахматы, – кем бы он ни был – просто-напросто исчез вместе со своим ковриком и шахматной доской. Похоже, этот старик, путешествующий в астрале, мог перемещаться не только из книги в книгу. Судя по всему, ему были доступны внетелесные состояния куда более высокого порядка.
Евгений отдавал себе отчет в том, что находится в мнимом пространстве, где все события были подчинены логике сна. Поэтому внезапное появление и исчезновение мудреца было воспринято им как должное. В его подсознании могли параллельно решаться сразу многие задачи: и геометрический трюк дервиша с искривлением пространства, и намек на скалярные вектора в электродинамике Максвелла, и преобразования Галилея, и таблица химических элементов Менделеева, – все это вместе взятое могло содержать верную мысль, которую пока никто не сформулировал.
В подобного рода сновидениях не было ничего бессмысленного. Бессмысленным было как раз отрицание реальности сновиденческого инобытия – всех этих чудодейственных образов, без которых всякая культура деградировала, теряя способность к передаче духовного опыта.