– Если вы ее при ребенке пристрелили, неудивительно, что девочка плачет! Совсем неудивительно.
Он быстро, но не тая презрения, посмотрел на нее. И опять Конни стыдливо зарделась: никак снова затеяла скандал, за что ж Меллорсу ее уважать?!
– Как тебя зовут? – игриво обратилась она к девочке. – Неужели не скажешь?
Девочка засопела, потом жеманно пропищала:
– Конни Меллорс!
– Конни Меллорс! Какое у тебя красивое имя! Значит, ты вышла погулять с папой, а он возьми и застрели киску. Но это нехорошая киска.
Девочка взглянула на нее смело и изучающе: что за тетя? Вправду ли такая добрая?
– Я к бабушке приехала.
– Что ты говоришь?! А где же твоя бабушка живет?
– В доме, вот где. – И девчушка махнула рукой в сторону аллеи.
– Вон оно что! И не вернуться ли тебе сейчас к ней, а?
– Вернуться! – Отголоски рыданий дрожью пробежали по детскому телу.
– Хочешь, я провожу тебя? До самого бабушкиного дома. А папе нужно работать. – И повернулась к Меллорсу: – Это ваша дочка?
Он чуть кивнул и снова взял под козырек.
– Надеюсь, вы мне ее доверите?
– Как будет угодно вашей милости.
И снова он посмотрел ей в глаза. Спокойно, испытующе и в то же время независимо. Гордый и очень одинокий мужчина.
– Ты ведь хочешь пойти со мной к бабушке?
– Ага. – Девочка еще раз взглянула на Конни. Той маленькая тезка не понравилась – еще под стол пешком ходит, а уже набралась дурного: и притворства, и жеманства. Все же она утерла ей слезы и взяла за руку. Меллорс молча козырнул на прощание.
– Всего доброго, – попрощалась и Конни.
Путь оказался неблизкий; когда наконец они пришли к бабушкиному нарядному домику, Конни-младшая изрядно надоела Конни-старшей. Девочка, точно дрессированная обезьянка, обучена великому множеству мелких хитростей и тем изрядно гордится.
Дверь в дом была распахнута, там что-то гремело и бряцало. Конни приостановилась, а девочка отпустила ее руку и вбежала в дом:
– Бабуля! Бабуля!
– Никак уже возвернулась?
Бабушка чистила плиту – обычное занятие субботним утром. Она подошла к двери – маленькая сухонькая женщина в просторном фартуке, со щеткой в руке, на носу – сажа.
– Батюшки, кто ж это к нам припожаловал! – ахнула она, увидев за порогом Конни, и поспешно отерла лицо рукой.
– Доброе утро! Девочка плакала, вот я и привела ее домой, – объяснила Конни.
Старушка проворно обернулась к внучке: