К Конни она благоволила и пыталась отомкнуть тайники молодой женской души своим острым, проницательным великосветским умом.
– По-моему, вы просто кудесница, – восхищенно говорила она Конни. – С Клиффордом вы творите чудеса! На моих глазах распускается, расцветает его великий талант!
Тетушка, будто своим, гордилась успехом Клиффорда. Еще одна славная строка в летописи рода! Сами книги ее совершенно не интересовали. К чему они ей?
– Моей заслуги в этом нет, – ответила Конни.
– А чья ж еще? Ваша, и только ваша. Но сдается мне, вам-то от этого проку мало.
– То есть?
– Ну посмотрите, вы живете как затворница. Я Клиффорду говорю: «Если в один прекрасный день девочка взропщет, вини только себя».
– Но Клиффорд никогда мне ни в чем не отказывает.
– Вот что, девочка моя милая, – и леди Беннерли положила тонкую руку на плечо Конни, – либо женщина получает от жизни то, что ей положено, либо – запоздалые сожаления об упущенном. Уж поверьте мне! – И она в очередной раз приложилась к бокалу с вином. Возможно, именно так она выражала свое сожаление.
– Но разве я мало получаю от жизни?
– По-моему, очень! Клиффорду свозить бы вас в Лондон развеяться. Его круг хорош для него, а вам что дают его друзья? Я б на вашем месте с такой жизнью не смирилась. Пройдет молодость, наступит зрелость, потом старость, и ничего, кроме запоздалых сожалений, у вас не останется. – И ее изрядно выпившая милость замолчала, углубившись в размышления.
Но Конни не хотелось ехать в Лондон, не хотелось, чтобы леди Беннерли выводила ее в свет. Какая она светская дама! Да и скучно все это! Да и чуяла она за добрыми словами мертвящий холодок. Как на полуострове Лабрадор: на земле яркие цветы растут, а копнешь – вечная мерзлота.
В Рагби приехал Томми Дьюкс, и еще один их приятель, Гарри Уинтерслоу, и Джек Стрейнджуэйз с женой Оливией. Болтали о пустяках (ведь только в кругу «закадычных» шел серьезный разговор), плохая погода усугубляла скуку. Можно было лишь поиграть на бильярде да потанцевать под механическое пианино.
Оливия стала рассказывать о книге про будущее, которую читала. Детей будут выращивать в колбах, и женщин обезопасят от беременности.
– Как это замечательно! – восторгалась она. – Женщина наконец сможет жить независимо.
Ее муж хотел детей, она же была против.
– И вы бы захотели «обезопаситься»? – неприятно усмехнувшись, спросил Уинтерслоу.