В следующем коридоре справа те амазонки, что шли за майором, встали возле отрытой деревянной двери в кабинет. Извращенка, не говоря ни слова своим сослуживцам, покатила меня внутрь.
Кабинет был в серых тонах небрежно выкрашенных стен. Висели какие-то картины, посередине помещения пара шкафов и стол с бумагами. Сзади было небольшое окно с черными занавесками. Майор, упёршись задницей на стол, со сложенными на груди руками ожидала, пока меня довезут в центр кабинета.
Когда кресло-каталка остановилась, она встала и, подойдя ко мне, начала осматривать. Затем в наглую ощупывать и в конце концов грубо схватила за подбородок и надавила на скулы, чтобы я открыл рот.
– Что вы де… – хотел сказать я, но майорша шлепнула меня по лицу и прошипела:
– Замолчи!
Заглянув ко мне в рот, она грубо толкнула меня в лицо и обратилась к подчинённой:
– Кахта. Ты заметила? Его нога точно отрастает? Кальта сказала, что на нём испытали новые медикаменты противника.
– Так точно, майор Ланса Кор! – вытянулась та по струнке.
– Насколько его нога отросла со вчера? Мне в мужьях калеки не нужны, – нахмурившись, спросила начальница и поглядела на обалделого меня.
– Эм… Точно на одну ладонь, майор! – с лёгкой неуверенностью сказала амазонка.
– Ладно… – вздохнула майорша и, вернувшись к своему столу, опять облокотилась на него. – Раздевай его. Мне надо оценить всё. Если по форме устроит, сегодня же оформлю как своего.
Всё это происходило совершенно без моего участия, как будто осматривают какую-то домашнюю утварь из «ИКЕИ». А когда военная начала исполнять приказ, расстёгивая мою рубаху, я резко откинул её руку и рыкнул:
– Вы охренели?! Я военнопленный! Отвезите меня в долбанную тюрьму!
Мой возглас сопровождался ещё и русскими матами, которых они не понимали.
Амазонка и её начальница ошалело смотрели на меня. С таким видом, как будто стали свидетелем созерцания говорящего торшера. Через несколько секунд они пришли в себя, и абмалка врезала мне по морде.
«Ну с-суки! Я сюда ещё вернусь!» – прошипел я, а наниты тут же начали восстанавливать мой пошатнувшийся зуб.
– Прекрати, Кахта, – распорядилась майор и подошла ко мне.
Не нагибаясь и смотря на меня с высоты своего роста, она надменно спросила:
– Ты в своём уме, мальчик? Ты отказываешь мне, офицеру войск ОСБ?
Который раз пересилив себя, чтобы не разорвать грёбанный ошейник и не задушить голыми руками надменную бабу, я процедил: