– То есть как?
– Как человек.
– Этого не может быть. – Он снова показал ямочки на щеках, и его лицо сделалось очень даже обаятельным.
– Почему?
– Ты вообще, чё обо мне знаешь? Меня за этот месяц трижды под арест сажали и денег не дают на расходы.
– За что?
– За плохое поведение.
Девушка нахмурилась, пока думала над правильными словами. Она боялась выглядеть строго и в то же время хотела говорить серьёзно.
– Если у человека поведение плохое, это ещё не значит, что человек он тоже плохой. – Наконец поделилась своими мыслями Арина.
– Так только одна ты здесь думаешь. – Ответил Никита на первый взгляд безразлично, но его губы напряглись и посветлели.
– А ты? Ты сам себя считаешь плохим человеком?
– Разве это важно? Если остальные считают. Николаевна каждый день напоминает, что из меня ничего не получится.
Девушка недовольно повела угловатой бровью и подумала, что как нельзя кстати именно сегодня накрасила её именно так. Обычно она подводила брови тёмно-коричневым карандашом чуть темнее оттенка шоколадных волос, оставляя их изгиб плавным, но сегодня заострила. Будто знала, что разговоры предстоят серьёзные.
– Никит, представь, что я дальтоник и твою зелёную футболку вижу коричневой. Бегаю и дразнюсь, что у тебя футболка цвета говна. Ты же меня будешь дурой считать, а не себя, ведь знаешь, что футболка у тебя зеленая. Так?
– Ну, так, наверное. – Парень ошарашено округлил карие глаза, словно слушал что-то весьма странное.
– Вот и не надо себя считать плохим, даже если все остальные так сказали.
– Ты это чё думаешь, что поговорила со мной и я стану весь такой хороший спокойный мальчик? – его голос давно сломался, но всё ещё принадлежал ребёнку. Речь была чистой и внятной, не считая режущих слух «чёканий».
– А что мне с того?
– Ну, как… Победа! Самоуверенности поприбавишь.
– Нет, товарищ, извини, никакого проку мне, хоть как ты себя веди.
– А чё тогда?
– Несправедливо это, что ты не нужен никому. – Проговорила она самодовольно и внимательно следила за реакцией парня.
– Эй! Не правда! Николаевна говорит, что если нас родители бросили, то это не значит, что мы никому не нужны.
– Никитос, ты ведь не ребёнок уже. Не должна тебя задевать такая правда. Тебе через четыре года исполнится восемнадцать. Ты через четыре года по закону можешь быть отцом и мужем. Курить и пить алкоголь официально, а не как сейчас по ночам под окнами у красной калитки.