Итак, рыжий и черноволосый остановились около памятника второго по известности Владимира Владимировича и стали ждать остальных. Закатное солнце освещало их светлые лица и горящие глаза, воздух был полон апрельской духоты, было неимоверно тепло и хорошо. Из театра Сатиры бежали студенты-актеры, из концертного зала выходили будущие маэстро, и нет, студента ты не спутаешь ни с кем. Студент не только возрастом, но и взглядом отличается от людей, отучившихся- в глазах всегда стоит какая-то неимоверная смесь. Смесь тоски и восторга, всегда в разном соотношении. Сероволосый актеришка, выскочивший из здания и врезавшийся в столб, был ни кем иным как представителем касты восторженных. Эта страсть затуманила ему глаза, как затуманивает глаза хорошая выпивка или слезы. Тоска сейчас мало играла, видимо представление произвело невероятное впечатление на юношу. А лысый парень со скрипкой на плече же наоборот потерялся в скорби в своих голубых глазах, вероятно мечта его находилась за стенами концертного зала, но обстоятельства затащили именно в эту сферу. Но и тоскливые, и восторженные безусловно являются нашим будущим. Будущим, настигающим с каждой минутой.
Из многоножки-толпы, бегущей в метро из музыкального пристанища вырвалась одна быстрая и улыбчивая фигура. Это был никто иной как Коровьев, впервые за три недели пришедший на собрание Гротеска. Есенин сорвался с удобной подножки памятника, кинулся к другу, споткнулся, чуть не упал и накинулся на товарища крепкими объятиями.
–Коровьев! Друг, я так скучал, безумно скучал! Ты не представляешь, как тяжело без лучшего друга!
Коровьев также крепко обнимал Есенина, смеялся и чуть не плакал.
–Три недели без тебя, друг, это было невозможно! – закричал поэт и начал бить руками по плечам товарища.
–Я тоже очень скучал, Вань. Знал бы ты насколько!
Парней освещало теплое закатное солнце, и казалось, будто время замедлилось, ведь смех друзей звучал очень аккуратно и ювелирно. Сзади неторопливым шагом подошел Булгаков, засунув руки в карманы.
–Есенин, я был уверен, что я твой лучший друг. – лицо расплылось в приятной улыбке. – Коровьев, что стоишь как неродной? – инициируя предстоящие объятия, Саша первым подошел к Адаму.
–Осталось дождаться медиков. Опаздывают. – пожал плечами Коровьев.
Опоздания Чехова были против обыкновения на встречах Свиты- раньше он был самой пунктуальностью, и приучивал к этому Базарова. Адам нахмурился, понимая, что очевидно пропустил нечто важное, раз никто из друзей не стал волноваться за докторов.