Меня передернуло. Стало жалко ту миниатюрную блондинку.
Антон поднял руку, видимо, хотел меня обнять, но я машинально отшатнулась, меня подкосила новость. Я совсем не хотела показать недоверие к нему, мне просто надо было остаться одной. Физически необходимо, но мой жест он расценил иначе.
– Ты думаешь, что это я убил Кослова ночью? – Антон сделал шаг ко мне, нависая надо мной, гордый и обиженный.
– Э… ну… я не…
Мне не хватало слов, чтоб отобразить свои мысли, но ситуацию спас телефон, который взорвался громкой трелью.
– У тебя телефон звонит, ответишь? – протараторила я на одном выдохе.
Он демонстративно, даже не глянув на экран, сбросил вызов.
Я напряглась.
– Так что, Мишель, ты подозреваешь во мне убийцу?
– Я не говорила этого…
Я пыталась оправдаться, но его телефон опять начал звонить. Он его выключил. Пока экран гас, исполняя команду выключения, мы молча уставились на него с двух сторон. Телефон стал объектом нашего внимания.
Антон поднял медленно на меня глаза, и уже с его губ начал слетать вопрос, как зазвонил мой мобильный, напугав меня до чертиков. Нервы были на пределе. Я пошла за телефоном. Дзынь-дзынь светился незнакомый номер.
– Алло?
– Мишель, это Надежда, – пауза. – Мама Антона, дай трубку моему сыну.
Понятно, в кого Антон.
Я вернулась к взвинченному Антону и протянула телефон.
– Это твоя мама.
– Блядь, – изрек он, забирая у меня телефон.
Я старалась не слушать разговор, потому что он был настолько эмоциональный, что я могла разобрать каждое слово, искренне пытаясь это не делать. Некоторые особенно эмоциональные обрывки фраз: «Безответственный, как папаша», «Доиграешься».
Единственное, что я могла сделать в этой ситуации – это заварить кофе. Это мне всегда удавалось безупречно. Приготовив напиток, я пошла переодеться. В гардеробной из зеркала на меня взирала какая-то пьяница, другой ассоциации мой вид не вызывал. Уменьшившаяся, но теперь ставшая желтой губа, скула и линия челюсти тоже посветлели, и ушли в зеленцу. Я настроилась по боевому, поэтому, одевшись, намеревалась пойти в ванную и замазать все эти ужасы. С губой мне ничего не придумать, но решительно настроилась завтра же снять швы. Тогда можно и с этим разобраться. Мимо Антона пройти не удалось. Он сидел за кухонным столом, совсем как ребенок, навалившись на руки, спрятав в них лицо. Я прижалась к его спине, зарывшись в его волосы, стала гладить. В голове прозвучали его слова «Слишком много для одного дня».