Замечательно. Мало мне, что душевая вполне себе просматривается, так в ней ещё нет внутренней задвижки. Так быстро я моюсь впервые в жизни. Одновременно растираю волосы полотенцем и пытаюсь нашарить на тумбе одежду. Прохладный мрамор под ладонью ехидно намекает, что вещи куда-то пропали.
Я подслеповато щурю раздражённые шампунем глаза. Другая бы задумалась, но я искрю оптимизмом и продолжаю искать на полу.
Нет ни нижнего белья, ни верхнего, ни обуви, ни даже одинокого носка… Ничего!
Дрожащими пальцами обматываюсь полотенцем. Отражение в большом зеркале равнодушно подтверждает, что я лошара, доверилась негодяю и осталась с голым задом. Ну как голым, ещё бы сантиметром короче и стало бы видно ВСЁ!
С лёгкой паникой в голосе прошу Вадима вернуть мне хотя бы юбку.
– Обязательно! – спокойно доносится из-за двери. – Завтра в мусорном контейнере заберёшь.
Меня учили, что добро побеждает зло, и обидчики в конце обязательно будут наказаны. Забыли, видимо, предупредить, что ждать можно бесконечно.
Вот вам и пристойные намеренья Злобина.
Я на секунду теряюсь, столкнувшись с Вадимом сразу за дверью. Не думала, что он успел подойти так близко.
– Сейчас же верни мне мою одежду!
– Ш-ш-ш… Утром закажу тебе новые вещи. Не переживай, Светлячок, – Вадим прижимает к моим губам указательный палец, наклоняется… Лихорадочный блеск его глаз настораживает, парализует дыхание! – Не ори, весь дом перебудишь. Слава сейчас на втором этаже и, насколько мне известно, ещё не скоро уснёт. Думаю, ему не понравится наш маленький грязный секрет.
С нечеловеческой злостью убираю от себя его руку.
– А не пошёл бы ты со своими обновками? У меня от Славы нет секретов.
– Теперь есть.
Вадим говорит слишком близко, прямо в мои приоткрытые губы… я вдруг понимаю, что если не оттолкну его, то произойдёт что-то страшное. Что-то, чего я себе не прощу. Только сделать ничего не успеваю, он вдруг срывает с меня полотенце и вдавливает собой в стену. Спину обжигает холодом до самой поясницы, а крупные ладони сминают ягодицы, подтягивая меня выше.
Воздух льнёт к влажной коже, вызывая шок и адскую дрожь там, где через рубашку ощущается жар сильного мужского тела. Осознание, что меня нагло лапает мой враг, сковывает мышцы. По венам бежит кипяток, ещё секунду и взорвусь от протеста! Но в момент, когда я собираюсь возмутиться, его горячий требовательный рот запечатывает неоформившийся вскрик, и меня в ответ выгибает как от удара тока.