– Наконец-то! – воскликнула Несс. Она открыла дверь прежде, чем я позвонил. Вероятно, увидела в окно, как я подходил к дому.
– Я уже начала волноваться. Как ты себя чувствуешь?
– Думаю, лучше, – ответил я нерешительно.
– Ты не отвечал на звонки.
– Извини, в лесу нет связи.
– Ты имеешь в виду лес под Элдингсбруком? – удивилась она.
– Да, мы с отцом часто бывали там… – начал рассказывать я, но Несс прервала меня.
– Я позвонила твоим родителям.
– Что? Зачем? – Я чуть не зарычал.
– Рассказала им… – тихо произнесла она, явно расстроенная моей реакцией.
– Ты не подумала, что мне самому стоит рассказать об этом!
Я был чертовски зол. Взглянул в телефон – четыре пропущенных от Несс и около десятка от родителей.
– Просто гениально! – взвыл я.
– Извини, Вик, я не знала, что делать. Я прочитала в интернете про эту болезнь… Мне нужно был с кем-то поговорить, а Кейт не отвечала… – Она виновато оправдывалась и дрожала.
Я обнял ее, поняв, что веду себя грубо.
– Эй, все в порядке, – утешал я ее. – Все будет хорошо.
Мне удалось немного успокоить Несс. А моя горечь рассеялась, лишь только я заглянул ей в глаза: в них было что-то волшебное. Когда я увидел глаза Несс впервые, они привели меня в восторг, и с тех пор ничего не изменилось.
На следующий день мы поехали к моим родителям на Тьюринг-роуд, в их скромный дом из коричневого кирпича, построенный в конце семидесятых. Уверен, весь район заложен примерно в этот же период, поскольку все строения были похожи одно на другое. Тем не менее различать их легко, если обращать внимание на мелочи. Например, у моих родителей примечательной была вьющаяся по стене лоза, которая тянулась под крышу гаража по деревянным голубым планкам, а также растущее во дворе приметное обезьянье дерево-загадка, чилийская араукария. Она выглядывала из-за дымоходов и скошенных крыш, приветствуя прохожих многочисленными ветвями. Во время Рождества, украшенное яркими гирляндами, оно казалось сказочным и было самым заметным на всей улице. (На самом деле одной ветви странной формы уже достаточно, чтобы с виду обычное дерево стало чьим-нибудь ориентиром.)
С трудом мне удалось втиснуть машину рядом с серебристым седаном отца. Мы направились к входной двери, шагая по уютной тропинке из трех рядов серых плиток. Я заметил, что и входная дверь, и дверной звонок были заменены. Медный архаичный колокол сменило современное устройство. Я нажал кнопку и тут же услышал громкое «Иду!», под мелодию все еще звучащего звонка.