Каждая вилла в переулке Монтпилиер-террас была уникальной. Однако об уникальности, как и о красоте, у каждого свое представление. Планируя дома на нашей улице, от первого до девятого, архитекторы один за другим увлеклись использованием открытых пространств, органичного света и простых геометрических форм.
Фасад дома наших соседей – номер шесть, – состоял из двух крест-накрест расположенных прямоугольников: вертикальный имел нижнюю часть из прозрачного стекла и верхнюю, обшитую березовыми досками. Что касается горизонтальной панели, она была перевернута, и в ее стеклянную часть встроили два овальных балкона; массивная вогнутая крыша придавливала их обоих, как могильная плита. Минималистичный дизайн – так называют эту безвкусицу архитекторы, и мое желание видеть ее каждое утро так же минималистично.
Наш дом (номер четыре) – другое дело. Возможно, он мне нравится только потому, что он – наша обитель. Но я признателен архитектору, ограничившемуся использованием только одного многоугольника – черепичной треугольной крышей с идеально встроенной террасой. Этакий огороженный анклав внутри Монтпилиер-террас.
Все еще подавленный, я позвонил в дверь. Несс мгновенно распахнула ее.
– Быстрее, я почти закончила! – поторопила она и исчезла на кухне.
Увидев ее яркие темные глаза, которые могли умерить самые сильные штормы лишь одним взмахом ресниц, я почувствовал, что вернулся, хоть и на короткое время, в свое прежнее я.
Подгоняемый ее задорным голосом, я поспешно снял туфли, оставил пиджак на вешалке и вступил на пепельно-белый пол кухни. Здесь были владения Несс.
– Поможешь слить воду из пасты? – попросила она, снимая кастрюлю с плиты.
– Конечно!
Она передала мне кастрюлю, но, как только черная ручка коснулась моей обожженной ладони, я громко взвыл, инстинктивно выпустив ее из рук:
– Черт!
– Что у тебя с рукой? – обеспокоенно спросила Несс.
– Не знаю, – ответил я безразлично.
– Вик, скажи мне, что происходит?
– Доктор… думает, что у меня Хантингтон? – начал я вопросительно, будто и сам не слишком был уверен в том, что говорю.
Я опустил глаза – на полу валялась паста; поднял взгляд к лицу Несс – напряжение ее ощущалось буквально физически.
– Что? Хантингтон?
– Да.
– Это же не страшно, правда? – Она издала нервный смешок.
– Четыре года. – Я постарался сказать это холодно.