всего мозга казалось фантастикой в неврологии. Семьдесят пять миллионов нейронов только в мозге мыши! У человека – около ста миллиардов! – с пылом пояснял он, постукивая по своему черепу.
Анохин остановился на секунду, прежде чем указать коротким пальцем на меня.
– С технической точки зрения мы все еще не можем вас картировать. Вы это сделаете сами.
Он глубоко вздохнул, сложив руки за спиной, немного напрягся, но его первоначальное игривое настроение не изменилось.
– Всю процедуру сложно объяснить, но я постараюсь. Основная вычислительная мощность, которая лежит в основе картирования, копирования и передачи, в первую очередь зависит от вашего собственного сознания. Применяемое нами аппаратное и программное обеспечение используются только для того, чтобы сделать процесс более плавным, и хотите верьте, хотите нет – бóльшая часть технологий, которыми мы располагаем, применима для анализа любых данных!
– Всю жизнь мечтал побывать в шкуре подопытного кролика… – Я съежился, нахмурив лоб.
Надеюсь, они знают, что делают?
– Подопытный кролик, который в итоге получит возможность пойти своими лапами. Это же совершенно беспроигрышный вариант! – самодовольно ответил он.
Да, этот тип слишком умен, чтобы не говорить обиняками, и я, пожалуй, предпочел бы кого-то попроще.
– Мы все еще очень далеки от понимания того, как именно работает человеческий разум. Однако подсознательно, дорогой Виктор, вы сами прекрасно понимаете свой собственный мозг. Но у нас возникла одна небольшая проблема: как вы знаете, физическое состояние влияет на наше сознание. Это главная причина, почему мы выбрали вас. Эти капризные энзимы13… они сеют хаос, и мы хотим знать, переходит ли он в суррогат…
Я озадаченно посмотрел на него, потирая подбородок.
– Если я правильно понимаю, хаосом вы называете болезнь Хантингтона, а суррогатом – мое новое тело?
– Да! Мы хотим знать, как болезнь влияет на весь процесс.
– Значит, это дело рискованное?
– Все в этой жизни рискованно, Виктор, – задумчиво произнес Анохин и погрузился в свои мысли. – Но у вас большие шансы на успех! – весело заявил он c совершенно противоположной интонацией, чем несколько секунд назад. – Речь идет о применении теории на практике.
Доктор посмотрел на меня оценивающе и, когда заметил, что его объяснение не удовлетворило меня, прокашлялся и продолжил: